Литературная Газета, 6619 (№ 43-44/2017)

Чем больше погружаешься в его мир, тем лучше себя чувствуешь. В прямом смысле. Дышится легче, и в конце концов полной грудью. Да, тут большими деньгами не пахнет. Кроме привычных свинцовых мерзостей русской жизни, в его фильмах есть то, что никаким матильдам не снилось – верность, преданность, красота, мечта. Кстати, в сравнении с красавицей-героиней Ирины Горбачёвой, в которой светится что-то царственное, Кшесинская (Михалина Ольшанская) смотрится бойкой служанкой, жаждущей стать содержанкой барина.

Да, обнажённая грудь здесь тоже есть, и постельная сцена, правда, не в спальне, а на кухне, но противно, как часто бывает, когда смотришь коммерческое кино, не было, потому что там было что-то важное, сокровенное, связывающее двух людей… была их любовь, до которой нас допустили, а не сладкая эротика, которой соблазняет Алексей Учитель. Впрочем, Хлебникова уместнее сравнивать не с ним, а с Андреем Звягинцевым. Да, да, очень похожие сюжеты, только Хлебников их снял раньше, и так, что после них не хочется удавиться.

Про отцов и детей – «Коктебель». Непутёвый, бесквартирный, безденежный отец добирается с сыном к морю, туда, где планеры летают, как птицы. Отнюдь не за кладом, как у Звягинцева в «Возвращении», но по дороге отец дал слабину, решил осесть у женщины, которая его пригрела, а сын бежит от него и добирается-таки на перекладных до Коктебеля, до моря и гор, где планеры летают, как птицы. Не пропадает бесследно, как мальчик из «Нелюбви».

Тема социальной несправедливости – в «Долгой счастливой жизни». Фермер терпел-терпел, да и устроил самосуд над чиновниками, вынуждавшими его отказаться от земли, которую он с сотней работяг возделывал. Тут политической конъюнктуры (в этой стране жить нельзя!), как в «Левиафане», нет, а есть боль. Мужики, ради которых фермер восстал, его стали потихоньку предавать, и, наконец, предали все, и это его ранит больше, чем чиновное самоуправство. Шукшинское «что с нами происходит?» у Хлебникова дополняется новыми вопросами: почему мы допускаем, чтобы нас кто-то оседлал, почему мы предаём друг друга?

И, наконец, «Аритмия», как и звягинцевская «Нелюбовь», – про развод, а на самом деле про любовь. В первую очередь к работе, в которой вся жизнь. Врач (Александр Яценко), фельдшер (Николай Шрайбер) и шофёр скорой (Сергей Наседкин) реально спасают людей, часто с риском для жизни. Как достоверно это всё снято и сыграно! Сколько правды, не соплей, а действенного сострадания, веры, надежды и любви. Очень жаль, что не было почти никакой рекламы на ТВ (появление Яценко и Горбачёвой в «Вечернем Урганте» многих дезориентировало, а не привлекло к фильму).

Хочется пожелать режиссёру хорошей литературной основы для новых сценариев и достойного финансирования.

Насилие ради насилия?

Насилие ради насилия?

ТелевЕдение / Телеведение / Зритель негодует

Чижов Михаил

Можно ли в боевике обойтись без стрельбы и мордобоя?

Теги: сериал "Невский" , НТВ , премьера

НТВ вновь и вновь „радует“ уголовно-полицейскими премьерами

Новый сериал с названием «Нев­ский» продолжает свой «победный» марш на телеэкранах. Смотреть полностью его нет необходимости: достаточно обрисовать один лишь эпизод, по которому, согласно индуктивному методу, можно смело сделать общий вывод.

«Честный и принципиальный» (так в анонсе фильма) майор Павел Семёнов (временно оставивший работу в органах) подъезжает на своей крутой тачке к закрытому коттеджному посёлку за чугунной решёткой. За высокими воротами охранник, которому Семёнов называет фамилию.

– Да, в списках вы значитесь. Предъявите паспорт, пожалуйста.

– А, ты, значит, хозяин ворот, – издевательским тоном вопрошает бывший блюститель порядка, – у самого-то документы есть?

Охранник показывает на бейдж.

– Ты думаешь этого достаточно? – продолжает Семёнов. – Ну, хорошо, вот тебе паспорт, – делает вид, что лезет во внутренний карман куртки, резким движением хватает охранника за лацканы формы и прижимает его голову к чугунной решётке. У охранника из носа течёт кровь.

– Открывай! – требует «принципиальный» Семёнов.

Охранник молча повинуется.