Литературная Газета, 6627 (№ 01-02/2018)

Данте, Пушкин, Заболоцкий насмерть бились над тем, чтобы добиться совершенства, а тут всё брошено на бумагу как придётся: дескать, я написал, а уж вы разбирайтесь, что у меня получилось. А мне недосуг.

Недавно просмотрел дневники Хармса и был поражён бездуховностью его существования: почти всё крутится вокруг полового вопроса в самом неприглядном его воплощении. Ни божества, ни вдохновенья, а одна низменная плоть. К сожалению, приходится писать эти жёсткие фразы, отсюда и сопротивление не материала, а материалу.

Творчество многообразно: одни пишут иконы, а другие являются в храм в балаклавах и с электрогитарами, чтобы учинить «панк-молебен». Это их право. Но у меня, как читателя и критика, тоже сохраняется право относиться к плодам этого труда по-своему. Вот я так и отношусь: и текст Введенского, и работа его интерпретаторов у меня не вызвали ничего, кроме холодного, космического равнодушия. Хочется читать книги, над которыми нет-нет да и прольётся слеза, заколотится в восторге сердце, содрогнётся потрясённая душа. Здесь этого не состоялось, не сложилось, по крайней мере у меня.

Автор «Элегии» и его исследователи продемонстрировали свои умения: вот, мол, мы и так можем, и так умеем. Хорошо, я готов подтвердить их квалификацию и допускаю, что у такого рода литературы найдётся некоторое количество ценителей, хотя бы в количестве пятисот человек. Лично я в это сообщество не вхожу, значит, их остаётся 499. Но это всё же лучше, чем 666...

Теперь вернёмся к началу. Мне было непросто формулировать этот вердикт, но писать иное означало бы кривить душой, а стало быть, не уважать ни авторов монографии, ни их заигравшегося героя.

Перед рассветом

Перед рассветом

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Леонид Бежин , Сад Иосифа

Леонид Бежин. Сад Иосифа. В 2 т. М. Книжный Клуб 36.6 2017 1000 экз.

Визуальное впечатление от книги: два увесистых тома, на обложке первого – здание органов госбезопасности на Лубянке, второго – Садовая могила в Иерусалиме. Идеальное сочетание наружного и глубинного, как определяющая роман черта монументальности, читающаяся во всём: во внешней оболочке, проблематике и философии. Последняя встроена в текст на самом искусном уровне: пронизывая всю его ткань от названия до эпилога, она рука об руку с историей ведёт за собой читателя, не перегружая его внимания и органично вплетаясь в действие.

Леонид Бежин ставит перед собой сложнейшую задачу: рассказать о переломном моменте в истории народа, которому суждено было пережить падение великой страны и начать строить на её руинах новую. Временной промежуток романа: весна 1979 – осень 2004-го, в течение этого времени читатель наблюдает за историей трёх поколений, что сближает «Сад Иосифа» с жанром семейной саги. За стремлением описать и осмыслить время прежде всего стоит рассказ о людях и судьбах. Герои романа, будь то члены семей Горшковых и Волковых или прогрессивная молодёжь в лице студентов, называющих себя «капитанами», находятся в постоянном движении, непрерывно встречая на своём пути самых разных персонажей, сквозь тонкую психологическую проработку которых так и сквозит колорит эпохи. Затянутая в секту и наделённая странным даром домработница, мечтающая об эмиграции еврейка, распространители запрещённой литературы, следователи с Малой Лубянки, музейные работники, участники чеченских войн и священнослужители – сменяют друг друга эпохи и режимы, а люди с их радостями и трагедиями остаются, чтобы предчувствовать, верить и ожидать.

Ожидание – один из лейтмотивов романа. Ожидание распада, безвременья, а после – чуда, подобного тому, которое случилось в саду Иосифа и непременно должно случиться вновь. У России есть возможность будущего, но подобно Христу, для того, чтобы пережить Воскрешение, вначале она должна взойти на Голгофу.

«Сад Иосифа» – хороший пример современной прозы, написанной в ключе дореволюционного русского романа. Обогащённый традицией ХХ века, но сохранивший классический психологизм XIX, он сочетает в себе лаконичную простоту языка и пристальное внимание к деталям, через которые читатель без труда прослеживает глубинные движения душ героев и источник их истинной мотивации.

Леонид Бежин – прозаик с именем, автор множества романов, писатель с потрясающей способностью подмечать парадоксы времени и человеческой души. Члены семьи ленинского тёзки, Владимира Ильича, преподавателя истории КПСС, обнаруживают большую радость, находя в себе черты персонажей «помещичьей» литературы – очаровательная Лиза в глазах отца и в своём воображении почти тургеневская девушка, её брат-смутьян Фёдор иронично сравнивает себя с героем из «Живого трупа» Толстого. Сам Владимир Ильич разбирается в книгах «лучше любого букиниста» и хранит у себя дома родословную дворянства 1787 года. Бронзовый Дзержинский, за заслуги подаренный восьмидесятилетнему полковнику Волкову, – снаружи покрыт позолотой, а внутри пуст и ломается от малейшего давления…