Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018)

Спасибо «Спасу» за показ «Апостола любви», но почему на главных федеральных каналах нет места таким героям? Ах да, для рейтинга важнее Диана Шурыгина и некая Виталина.

Дарья Голованова

Без канона нет свободы

Без канона нет свободы

Искусство / Персона / Штрих-код

Кондрашов Александр

Фото: СТАНИСЛАВ ХАЗИЕВ

Теги: Виктор Калинин , художник , интервью

Виктор Калинин – о живописи, литературе, истории и современности

Виктор Григорьевич Калинин родился 18 сентября 1946 г. в селе Залесово на Алтае, учился в Красноярске, Нижнем Новгороде и Москве.

В России и за рубежом прошли более 20 персональных выставок художника. Участник групповых выставок более чем в 30 странах мира, в том числе в Великобритании, Германии, Дании, Испании, США, Франции, Швейцарии, Японии. Академик, первый вице-президент Российской академии художеств, заслуженный художник России.

Старообрядец-футурист

– Виктор Григорьевич, вы родились в многодетной старообрядческой семье, где вряд ли было до живописи – как случилось, что вы пошли учиться на художника?

– Это очень просто. Два моих старших брата (я самый младший из 12 детей) были художниками. Старший, Феоктист, до войны учился в Омском художественном училище имени Врубеля. Гениальный был художник и человек, он погиб в первые дни войны, дома осталось много его картин и писем брату Ивану (сёстры сохранили) о живописи, и как ею заниматься. Я, родившийся после войны, читал эти письма, как будто они были адресованы мне.

Кроме того, мой дедушка-священник поновлял и даже писал иконы, от него тоже сохранилось много писем. Он был расстрелян в 1920 году, на глазах у моей матери.

– Ещё шла Гражданская война?

– Да, в Сибири она затянулась.

– Он принимал какую-то сторону?

– Нет. Это были то ли бандиты, то ли партизаны, которые получили указание, что священнослужителей надо уничтожать. Но от деда остались краски, и Феоктисту они пригодились, и от него тоже остались краски. Когда мне было 14 лет, я поступил в Красноярское художественное училище, родители беспокоились: мальчик один, в общежитии, к тому же после хрущёвских новаций город был наводнён определённой публикой. Мы шли утром на занятия в училище, а параллельно на строительство алюминиевого завода шла пятитысячная толпа заключённых: пар поднимался, их сопровождали собаки… Через пару лет я перебрался в Нижний Новгород (тогда город Горький), где незадолго до этого поселилась старшая сестра Александра.

– А как попали в Москву?

– Окончив Горьковское художественное училище, поступил в Строгановку. Учился я у Гелия Михайловича Коржева.

– Замечательный художник, в ваших картинах есть что-то общее.

– Он был удивительным человеком, и, конечно, повлиял очень сильно на меня, помог разобраться во всём том, что касается существования художника в нашей стране.

– Если сравнивать вашу живопись с кем-то ещё, то, во-первых, это, наверное, Врубель, но и Пикассо и, может быть, древнерусская живопись.

– Это определяющее.

– Да, когда смотришь на одежды героев ваших полотен, видишь…

– … складки.

– Как будто ризы на иконах, вспоминаешь рублёвскую троицу. Но как это всё в вас совмещается: Пикассо, Врубель и Рублёв?