Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018)

Его звезда взошла на литературном небосклоне в начале 60-х годов ХХ века. Роман "Горькие травы" стал во многом принципиально новым произведением и по содержанию, и по форме. А в романе "Судьба", увидевшем свет в 1973 году, зазвучала ставшая в последствии основной для творчества писателя тема - отношения власти и народа. О том, насколько эта тема была близка и понятна самому народу, можно судить по тому, что в 70-х годах снятая по мотивам П.Л. Проскурина кинодилогия "Любовь земная" - "Судьба" стала лидером общенационального кинопроката, а "Судьба" и второй роман-трилогия "Имя твое" в течение нескольких лет лидировали в библиотечных рейтингах СССР.

Эта главная для писателя тема была развита в третьем романе-трилогии "Отречение". Роман этот оказался пророческим: в нем писатель предугадал отчуждение народа от власти, которое так трагически проявилось в событиях 1991 года.

В последнее десятилетие своей жизни Петр Лукич необыкновенно много работал, по большей части в Твери. Здесь были написаны романы "Седьмая стража" и "Число зверя", повести "Аз воздам, Господи" и "Мужчины белых ночей", вторая часть автобиографической повести "Порог любви", многочисленные рассказы, удивительные по своей тонкости и глубине образов поэтические произведения. И при этом - острейшая злободневность и актуальность!

Будучи на вершине писательской славы, Петр Проскурин обращается к самым острым, самым животрепещущим вопросам современности, высвечивая грозные черты нарастающего день ото дня общественного неустройства: разрыв между словом и делом, засилье краснобайства, казнокрадства, социальной коррозии. Писатель-патриот идет путем правды, какой бы горькой она ни была.

Страстное желание понять, что происходит с русским народом, с Россией, а главное, что такое народ, в данном случае - русский народ, денно и нощно преследовало Петра Проскурина, пронизывало его прозу последних лет жизни. В одной из наших бесед он признавался мне: "Это очень сложный вопрос, больной для всякого мыслящего человека. Потому что, на мой взгляд, русский народ, то ли в силу своей исторической судьбы, то ли в силу каких-то непонятных обстоятельств, как народ, по сути дела, перестал существовать. Это очень тяжелый вывод".

Тем не менее, даже в самых трагических своих произведениях, написанных на рубеже тысячелетий, Проскурин попытался отыскать те образы, с которыми он связывал надежды на будущее, на прорыв, на возрождение русского духа. И всегда эти образы были связаны с борьбой против власти, борьбой активной и бескомпромиссной.

Взвихренность, неуспокоенность, мятежность с особой пронзительностью звучат со страниц сборника прозы "Аз воздам, Господи".

Рассказ "Свидание с собой " сразу обращает нас к нынешней действительности с ее "свинцовыми мерзостями". Прошедший "Афган и Чечню", главный герой рассказа Гоша видит их на каждом шагу в родном городе, столице России. С болью в сердце и ожесточением слушает он откровения соседки, сердечной подруги своей умершей матери: "Сейчас даже но-шпу купить - половина моей пенсии... Никак не нажрется наш всенародный, чтоб он подавился нашим горем! А я еще, дура старая, за него голосовала, горло драла! Всех одурманил... гляди-ка, мол, свой в доску! Простить себе не могу..."

Реальность сегодняшнего дня во всей наготе своей встает перед израненным и едва оставшимся в живых Гошей. Видит он первопрестольную в зазывной рекламе чуждых России казино и иных "вертепов". Видит он и "зримые плоды" "дерьмократии", пестуемой "всенародно избранным" и его камарильей, - "однорукого" мальчика-нищего (он имитирует свое убожество), сидящего в конце подземного перехода на грязной подстилке. И вдруг (вдруг ли?) между этим маленьким нищим и бывшим офицером, уволенным в запас после взрыва чеченской мины "по пожизненной инвалидности", установилась какая-то больная и необходимая связь, и она прорастала с каждой новой встречей все глубже, подчас становилась неодолимой, пронзительно сквозящей, мучила Гошу, и он не знал, что это такое.