Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

— Какое же это «м»? Это «а», — слышался голос Сергея.

— Ой, опять ошиблась! Перестучи, — сконфуженно просила Варя.

— Слушай внимательно, — «там» тебе по пяти раз перестукивать не будут, — сердился Иосиф.

«Игра, что ли, у них такая? — раздумывала Веденеевна. — Ишь, какое развлечение затеяли, — сидят два кавалера с барышней и по столу стучат». — Перестав вытирать посуду и не выпуская из рук мокрое полотенце, она снова прислушалась. Стук раздавался попрежнему, то частый, то редкий.

«Непроста это они стучат! Ой, неспроста!»

Не понимая еще, в чем дело, но уже пугаясь от внезапно охватившего ее предчувствия беды, мать стояла у закрытой двери, не зная, что ей делать.

Этот странный и непонятный для нее стук она связывала с таинственным чтением книги, которую не иначе как Сергей принес в их дом. До знакомства с ним Оська был парень как парень. Как же ей поступить?! Просить сына пожалеть ее старость и себя поберечь, а то, неровен час, еще могут и в тюрьму посадить… «Да неужели ничего нельзя сделать, чтобы отвадить его от этой самой „политики“?» — спрашивала себя мать.

И только спустя три месяца Веденеевна поняла, что ни ее слезы, ни просьбы и даже угрозы не остановят сына.

…Это случилось в морозное январское утро, когда мать упрашивала Иосифа не ходить на демонстрацию.

— Не ходи, Оська, — слышишь? Стрелять будут, и Захар Иванович тоже говорит, — а уж ему ли не знать!. Сам не раз в забастовках участвовал да с красным флагом по улице ходил, — говорила Веденеевна про соседа, старика слесаря.

Иосиф, сидя на сундуке, молча надевал валенок.

— Да ты что, — оглох, что ли? Тебе я говорю или нет? — рассердилась мать. — Не смей ходить!

Веденеевна подбежала к стене и сорвала с гвоздя шапку, думая хоть этим удержать сына.

— Не пущу, — слышишь? Не пущу!

Иосиф надел валенки и, встав с сундука, подошел к матери.

— Давай, мамань, шапку, — без шапки уйду! — непривычно сурово сказал Иосиф.

Веденеевна заплакала и протянула сыну шапку.

— Полно-ка зря плакать, — Иосиф обнял мать за плечи. Затем он повернулся, надел шапку и вышел на улицу. Веденеевна, накинув на плечи платок, бросилась за ним.

«Ишь, пошел бунтовать, медведь косолапый! — уже не сердясь, а ласково и тревожно подумала она, глядя, как, засунув руки в карманы своей ватной тужурки и слегка загребая на ходу левой ногой, Иосиф размашисто шагает по узкой улочке. — Ну, теперь раньше полночи домой и ждать нечего».

Она вздохнула и пошла от ворот домой.

Иосиф не вернулся с демонстрации. Демонстранты были разогнаны полицией, которая пустила в ход не только нагайки, но и шашки. Раненых, подобранных на улице, демонстранты отправили в больницы, а убитых полицейские свезли на санях в покойницкую при Томском университете. Туда отвезли и Иосифа Кононова.

ВСТРЕЧА С ДРУГОМ

Ночь выдалась морозная и лунная. Тихо стояли оснеженные деревья университетского сада. Чугунная садовая решетка от инея казалась ажурной и легкой.

Запорошенный снегом сад был безлюден. В больших окнах университета было темно, только рядом с анатомичкой в маленьком окне сторожки мерцал огонек.

Сергей остановился у невысокой чугунной решетки и огляделся по сторонам; пустынная была Королевская улица. Такой же безлюдный тянулся впереди Московский тракт.

Сергей легко и бесшумно перемахнул через решетку сада. Проваливаясь по колено в снег, он добрался до узенькой дорожки. Здесь, стряхнув с сапог снег, он еще раз огляделся, — кто знает, может, городовые караулят не только у главных ворот университета, а шныряют по саду? Но никого не было видно.

Сергей почти бегом направился к часовне; здесь в подвале находилась покойницкая. На двери покойницкой висел замок. Что делать? Сергей в нерешительности постоял с минуту около часовни. А что тут долго раздумывать! Нужно идти к сторожу. Миновав длинное, похожее на барак, здание препаровочной, Сергей свернул к одноэтажному деревянному домику и постучался в дверь.

— Отперто! — донесся приглушенный старческий голос.

Сергей вошел в темные сени, нащупал дверную скобку и отворил дверь.

Маленькая с низким закоптелым потолком сторожка была жарко натоплена. Семилинейная керосиновая лампочка освещала стол, покрытый зеленой клеенкой, и деревянную кровать, на которой, свесив босые ноги, сидел широкоплечий седой старик. На коленях у него стояла железная банка с махоркой. Он крутил козью ножку.

— Чего надо, молодой человек? — спросил сторож, прищурившись.

— Брата ищу! Брат у меня пропал… С утра ушел и до сих пор нету. В больнице был, в участке был, у знакомых — нигде нет… Может, к вам в часовню привезли?.

Сергей не лгал, называя Иосифа братом. Они не были братьями по крови, но они боролись за одно общее правое дело. Оба были большевиками, и это роднило их.

— Не приказано, молодой человек, посторонних в часовню пускать, — насупился старик.

— Да я разве посторонний? — почти выкрикнул Сергей. — Никто не узнает. Пустите поглядеть.

Старик молчал, почесывая седую бороду. Сергей, бледный и взволнованный, стоял перед ним и мял свою шапку.

— Пустите, — сказал он еще раз настойчиво, каким-то хриплым голосом. — Пустите, дедушка!