Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

Григорий смутился на секунду, поднял глаза и, смотря ей прямо в лицо, ответил не таясь:

— Нет, Таня. Сердись ты или не сердись… Поехал потому, что… ну, сам не знаю. Разве можно было не ехать?

Татьяна улыбнулась.

— Я так и поняла. Не ошиблась я в тебе.

Они замолчали, держась за руки, словно помирившиеся дети.

Темнело… Снег повалил гуще, ветер усилился, засвистел в ветвях деревьев.

— В клуб бы пойти, — нерешительно сказала Татьяна. — Да вот буран начинается.

— Буран? — презрительно повторил Григорий. — Вот вчера, Таня, был буран так буран. Идем в клуб.

В. Кузнецов Буксир

Совсем невзрачный, крохотный на вид,
он, словно жилы, напрягая тросы,
по-над Невой усиленно дымит
единственной трубой, как папиросой.

И так всю жизнь свою —

                                  из года в год —
буксир Неву старательно утюжит.
Глядишь, опять тихохонько плывет
и, незаметный, ни о чем не тужит.

Не тужит, что большие корабли

и гордые красавцы-теплоходы,
как будто сторонясь его, вдали
широкой грудью рассекают воды.

Доставя груз, винтов замедлит бег.

Он встанет у причала в клубах дыма…
Вот так, случается,
                                 и человек —
и незаметный, и незаменимый.

Е. Веренская Три портрета

Меня зовут Олег Яковенко. Я учусь в десятом классе. Мой любимый предмет — литература, и моя заветная мечта — стать писателем. Недавно наш руководитель литературного кружка посоветовал мне записать то событие, которое произошло со мной, когда я был в шестом классе. Я постарался припомнить всё как можно подробнее, и не без волнения сажусь писать.

Отец и мать мои погибли, защищая Ленинград от фашистских захватчиков. Теперь я живу с дедушкой — отцом папы — и старой, старой няней. Дедушке за шестьдесят лет, няне — много за семьдесят. Она вынянчила сначала дедушку, потом папу, потом меня. Она очень хорошая — моя няня, только немножко ворчунья.

Над письменным столом дедушки висит большой портрет пожилого человека в косоворотке и поддевке, какие когда-то носили купцы. У него густые черные брови и такие же ресницы, в иссиня-черных волосах сильная проседь, а глаза голубые, совсем светлые. Лицо суровое, строгое и решительное. Это мой прадед, отец деда.

В раннем детстве я страшно боялся этого портрета. Когда я капризничал, нянька всегда говорила:

— А погляди-ко, как старик смотрит на тебя! Он — ой-ой-ой какой, он тебе спуску не даст!

Я с опаской оглядывался на портрет и с ревом прятал лицо на груди у няни.

Помню — мне было лет семь, — я как-то уже лежа в кровати услышал, как няня говорила деду:

— И до чего же ваша яковенская порода живучая! Погляди-ко, Олежка-то весь в старика. Упрямый, настойчивый, — сладу нет. И лицом — патрет, и характером — патрет!

Дед ответил:

— Что же, это хорошо, если Олежка вырастет энергичным, в прадеда. Только, няня, время другое, — пусть Олежкииа энергия на хорошее направлена будет…

Помню, на следующий день я пробрался в комнату деда и остановился перед портретом. Строгие глаза прадеда так и впились в меня. Мне показалось, «старик» сейчас заговорит… Первым моим движением было бежать. Но я всё-таки заставил себя не двинуться с места и продолжал смотреть в страшные глаза. И тут я вдруг впервые заметил, что я действительно похож на прадеда! Такие же у меня черные волосы, брови и ресницы и такие же светлоголубые глаза. Помню, я оглянулся на зеркало и рассмеялся. С этого дня я перестал бояться «старика».

Еще одно детское воспоминание. Помню, я как-то неожиданно вбежал в комнату деда. Дед сидел за столом. Он держал в руках большую фотографическую карточку. Когда я вбежал, он поспешно бросил ее в ящик стола и захлопнул его, но я успел заметить, что это был портрет ребенка, очень похожего на меня.

— Деда, покажи, — закричал я, подбегая, — это я?!

— Нет, не ты, — строго сказал дед, — иди играй.

Я тогда сразу забыл этот случай и вспомнил о нем только тогда, когда произошло то, о чем я собираюсь рассказать.

* * *

Началось всё очень просто. В самый первый день зимних каникул мы ехали с моим другом Глебом на Невский покупать крепление для лыж. Трамвай был битком набит. Прямо перед нами стояли две девочки, обе чуть повыше нас. У одной очень смешно торчал из воротника кончик черной косички. Глеб прошептал мне на ухо:

— До чего же хочется дернуть за этот хвостик!

Девочка услыхала.

— Только попробуй! — сказала она не оглядываясь.

— А вот и попробую! — начал задирать Глеб.

— А ну попробуй! — девочка засмеялась и на одно мгновение оглянулась на нас. Я сам не понял, что именно, но что-то в ее лице поразило меня.