Литературное досье Николая Островского

– Жизнерадостная дивчина. Глядя на неё, приходится вспоминать про свои тридцать два года. Ты будь с ней немного приветливей. Откуда у тебя такая суровость? Ведь ты же, если разобраться, ещё мальчишка. Ну-ну, не лезь в бутылку, пожалуйста. Ты ведь знаешь, о чём я говорю? На суровость ещё будет время, а для того, чтобы жизнь была полнее, надо взять от неё и то, от чего ты уходишь. Дело, конечно, глубоко личное, но, по-моему, у тебя здесь перегиб в левую сторону.

К лодке подплывает Мура.

Встречи с Волынцевой всё учащались. Павел даже не задавал себе вопроса, как это получалось. Мура была нескучный собеседник. В ней было немало огня и оригинальная своеобразность. И всё же, когда в один из тёмных вечеров в саду у чинара она обняла его и обожгла жарким поцелуем, прильнув к нему всем телом, затем сказала чуть слышно: «Возьми», он осторожно отодвинул её и ласково, чтобы не обидеть, положив свою руку на открытые сарафаном плечи, ответил:

– Мура, это серьёзнее, чем игра во флирт, и я твой порыв принимаю как проявление большой ко мне симпатии, это ни с чем не сравнимое доказательство дружбы. Но порывы кратковременны. Не надо делать ошибок. – И он осторожно привлёк её к себе. Инстинктивно чувствуя, что её самолюбие уязвлено, сделал это движение, чтобы сгладить остроту ответа.

Она молчала. Лица её он не видел.

– Сейчас в парке концерт Эрденко, идём, Мурочка, – сказал Павел, но Волынцева выдернула руку и негодующе отказалась:

– Павел, сознаёшь ли ты, как мне обидно? Ведь я тебя ещё девчонкой любила. Тогда ты не обращал на меня внимания и сейчас оттолкнул, как аристократ какой-то. Я такого, как ты, ждала, о таком желала, а ты меня отшвырнул, как ненужную вещь. Ведь это же так обидно. Можешь уходить, я тебе не скажу больше ни слова. Когда-нибудь и тебя отшвырнут так же. Тогда вспомнишь обо мне, – и она пошла к аллее.

– Одну минутку, Мура, – он задержал её силой. – Не моя вина во всём происшедшем. В чувствах нельзя лгать себе, надо быть откровенным. Я не ушёл бы от страсти, если за ней стоит глубокое чувство. Но его у меня нет. Только за это ты рвёшь со мной товарищество? Что же, поступай, как для тебя лучше. Очень жаль, что нечаянно причинил тебе боль. Только не создавай трагедии там, где её нет. Нам надо набирать силёнок. Зачем же будоражить нервы? Давай лапу, чудачка. Долго сердиться вредно.

Но Мура ускользнула из его рук, и скоро он увидел её в освещённом кругу близ бассейна.