Литературное досье Николая Островского

«… Когда я прочла Николаю заголовок статьи в «Комсомольской правде» – «Сплав в Котласском бассейне находится под ударом. Комсомол, на линию огня!», он прервал меня и взволнованно сказал: «Знаешь, о чём напомнило мне это сообщение? Вот так же десять лет назад киевские комсомольцы боролись с паводком на Днепре, спасая штабеля брёвен, которые грозила унести разбушевавшаяся река. И спасли».

Читая эти воспоминания внимательно, думается, что Галина Алексеева не совсем точно воспроизвела детали разговора. Ведь по прочитанному заголовку ещё нельзя было понять, о чём именно пойдёт речь в статье. Скорее всего, Алексеева прочитала не только заголовок, но и всю статью или хотя бы часть её, что и вызвало у Островского воспоминания или родило у писателя воображение, которое вылилось впоследствии в строки четвёртой главы второй части романа:

«Перед самой зимой запрудили реку дровяные сплавы, разбивало их осенним разливом, и гибло топливо, уносилось вниз по реке. Соломенка опять послала свои коллективы, чтобы спасти лесные богатства.

Нежелание отстать от коллектива заставило Корчагина скрыть от товарищей жестокую простуду, и, когда через неделю на берегах пристани выросли горы штабелей дров, студёная вода и осенняя промозглость разбудили врага, дремавшего в крови, – и Корчагин запылал в жару».

Вполне возможно, что не случайно к моменту разговора, описанного Алексеевой, относится письмо Островского к Р.Ляхович от 14 июня 1931 года, в котором есть такие строки:

«… В ближайшую неделю мне принесут напечатанную на машинке главу из второй части книги, охватывающей 1921 год (киевский период, борьба комсомольской организации с разрухой и бандитизмом)…».

Эти слова говорят о том, что Островский, далеко не закончив ещё первую часть романа, уже пишет главу из второй части и как раз по той теме, что отражена в статье из «Комсомольской правды», которую ему читала Алексеева. Интересно также отметить, что по воспоминаниям Алексеевой Островский не говорит ей, будто он сам с киевскими комсомольцами спасал лес и заболел после этого, а ведь это было бы естественным, случись подобное с ним на самом деле и приведи это к тяжёлой болезни на всю жизнь.

Обращает на себя внимание и другой факт не автобиографичности, а фактографичности романа, о котором тоже рассказывает Венгров в примечаниях к своей книге «Н.Островский»:

«В конце 1949 года научным сотрудником Шепетовского музея Н.Островского т. Яновской в Изяславском архиве было обнаружено «Объявление полевого суда» 13-й дивизии пехоты белополяков о расстреле 20 марта 1920 года семи революционеров-подпольщиков в Шепетовке. Этот документ и воспоминания большевика-подпольщика И.Штейнберга, которому смертная казнь в последний момент была заменена двадцатилетней каторгой, в деталях воспроизводят это трагическое событие, очевидно, положенное в основу известной сцены в романе. Среди казнённых была юная девушка Анна Нисензон, обратившаяся перед расстрелом с речью к польским легионерам».

Вспомним страницу восьмой главы первой части романа Островского, раскрывающую этот эпизод: