Литературное наследие

Анархисты— «в охлаждаемую смесь кислот… / вливают глицерин»— Несмелов описывает технологию получения пироксилина, любимого взрывчатого вещества анархистов начала ХХ века.

Бандит— повторено в сборнике «Кровавый отблеск» с незначительными разночтениями.  Веблей— здесь т. н. «револьвер Шерлока Холмса»; шестизарядный, модели 1893 года; официально в различных модификациях веблей находился на вооружении Британской армии с 1887 по 1957 год (см. «Стихи о револьверах» в сб. «Кровавый отблеск»).

Память— первая публикация Арсения Несмелова в журнале «Сибирские огни» (Новониколаевск, — ныне Новосибирск, — 1924, № 1; в рецензии на сборник «Уступы» о ней тепло отозвался главный редактор журнала, поэт и прозаик Вивиан Итин.

Лось— повторено в сборнике «Кровавый отблеск» без разночтений.

Евгений Витковский (Москва) Ли Мэн (Чикаго)

КРОВАВЫЙ ОТБЛЕСК (Харбин, 1928)

От дней войны, от дней свободы

Кровавый отблеск в лицах есть.

А. Блок

У КАРТЫ

Тупыми шлепанцами шаркать
К стене,
Где,
Угол отогнув,
Висит истрепанная карта,
Вместившая мою страну.

Сетями жил исчерчен Запад,

Как подорожника листок.
Одна из них прыжком внезапным
Через Урал — берет Восток.

…И он глядит

(Так смотрит хмара
В окно)
На черные кружки…
— Вот этот — родина,
Самара…
Здесь были воткнуты флажки,

Обозначая фронт и натиск,

Его упругую дугу…
Мы отползали,
Задом пятясь,
Уже Урал отдав врагу…

Его коричневая стража

Ушла на запад. Топором
Упала мощь гиганта-кряжа…
Челябинск пал.
Оставлен Омск…

…Вздыхает.

…Низменность Сибири
И Забайкалье,
Как массив,
Но и отсюда летом сбили,
Победой сопки огласив…

И гладят руки с дрожью ветра

Шершавый, неопрятный лист.
— 12 000 километров
Он протяжением вместил!

И губы шепчут:

— Русь!.. Россия!..
И сердце крикнет:
— Навсегда…
И давит выросшая сила,
Которую не оседлать.

И будет шлепанцами шаркать

К углу,
На темную постель,
Но и оттуда манит карты
Засаленная пастель.

РАЗВЕДЧИКИ

Всеволоду Иванову

На чердаке, где перья и помет,
Где в щели блики щурились и гасли,
Поставили треногий пулемет
В царапинах и синеватом масле.

Через окно, куда дымился шлях,

Проверили по всаднику наводку
И стали пить из голубых баклаг
Согретую и взболтанную водку.

Потом… икающе захлебывалась речь

Уродца на треноге в слуховуше…
Уже никто не мог себя сберечь,
И лишь во рту всё становилось суше.

И рухнули, обрушившись в огонь,

Который вдруг развеял ветер рыжий.
Как голубь, взвил оторванный погон
И обогнал, крутясь, обломки крыши.

…Но двигались лесами корпуса

Вдоль пепелищ по выжженному следу,
И облака раздули паруса,
Неся вперед тяжелую победу.

СОВА