Литературное наследие

Впервые эта тема появляется в поэме «Восстание», в основу которой положены подлинные исторические события (к примеру, знаменитое восстание юнкеров), имевшие место в Москве в октябре — ноябре 1917 г. и активным участником которых был А. Митропольский. Известно, что впервые с чтением своей поэмы А. Несмелов выступил на владивостокском «Вечере поэтов» 23 января 1923 г., и в том же 1923 г. фрагмент из нее был опубликован в «Октябре» — литературно-художественном приложении к владивостокской газете «Красное знамя» [15]:

«Вперед! Помоги, создатель!»
— Вперед! Помоги, Создатель! —
И снова ружье в руках.
Но заперся обыватель,

Как крыса, сидит в домах.

Мы заняли Кремль, мы — всюду
Под влажным покровом тьмы,
И все-таки только чуду
Вверяем победу мы. (302–303)

И далее:

Отважной горсти юнкеров
Ты не помог, огромный город, —
Из запертых своих домов,

Из-за окон в тяжелых шторах —

Ты лишь исхода ждал борьбы
И каменел в поту от страха,
И вырвала из рук судьбы
Победу красная папаха. /…/

А те, кто выдержали брань,

В своем изодранном мундире
Спешат на Дон и на Кубань
И начинают бой в Сибири. (305–306)

«Без России»

Арсений Митропольский принадлежал к последним.

Тема вины и покаяния — основная во многих произведениях А. Несмелова и постоянная в его поэтических сборниках разных лет. Она присутствует в стихотворении «Леонид Ещин» (сборник «Без России», 1931):

Докатились. Верней — докапали
Единицами: рота, взвод…
И разбилась фаланга Каппеля
О бетон крепостных ворот.
Нет, не так! В тыловые топи
Увязили такую сталь!
Проиграли, продали, пропили,
У винтовок молчат уста. (93–94)

«Цареубийцы»

Она — в стихотворении «Цареубийцы» из более позднего сборника «Белая флотилия» (1942), который отделяет от предыдущего более десяти лет. «Цареубийцы» — страшное и горькое обвинение поэта своему окружению, в том числе и себе:

Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладан жже,
Рядом с образом лики ставим,

На поминки Царя идем.

Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас,
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас? /…/

Только горсточка этот ворог,

Как пыльцу бы его смело:
Верноподданными — сто сорок

Миллионов себя звало.

Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни, —
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравляющий дни.

И один ли, одно ли имя

Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми

Убивали своих Царей.

И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь:
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь! (145–146)

«Но русской вере не изменим мы»

Своей клятве — «Но русской вере не изменим мы / И не забудем языка родного» («Великим постом», 225) — А. Несмелов оставался верным всю свою жизнь. Цельность его личности проявляется, с одной стороны, в том, что превыше всего на свете он ценил верность — своему делу, боевым товарищам («Верность есть в любви, верность есть в бою, /Нет у Бога превыше дара», 225), боевым командирам (много прекрасных и горьких строк поэт посвятил А.В. Колчаку — см. стихотворение «В Нижнеудинске»); а с другой — в той последовательности, с какой он развивал постоянные свои темы, к концу своей жизни не отказавшись ни от одной из них. Уже в 1940-е годы он писал:

Вздохнуть ли здесь, что «не было судьбы»,

Что навсегда для нас закрыты дали,
Но ведь живет поэзия борьбы,
Которой увлеченно мы дышали.
Мы только ль в прошлом, только ли в былом?
Нет, все еще звучит стальная лира… (228)

Неизбежность духовной работы