Литературное обозрение

Потом, как я с нее сошел,
Изгрызен весь пизды змеями,
Еще трех сестр ее нашел,
Они пред мной поверглись сами.
Я их был должен перееть,
Раз еб Алекту, раз Мегеру,
Потом уеб я и Химеру,
Но тем не мог ни раз вспотеть.

Я муки в аде все пресек

И тем всем бедным дал отраду,
Ко мне весь ад поспешно тек,
Великому подобясь стаду,
Оставя в Тартаре свой труд,
И гарпии, и евмениды,
И демонов престрашны виды —
Все взапуски ко мне бегут.

Я, их поставя вкруг себя,

Велел им в очередь ложиться,
Рвался, потел, их всех ебя,
И должен был себе дивиться,
Что мог я перееть весь ад,
Но вдруг Плутон во гневе яром
Прогнал их всех жезла ударом,
Чему я был безмерно рад.

Но кто не будет верить в том,

Пусть сам во ад сойдет к Плутону,
Он видел сам и был при том,
Как еб я страшну Тизифону,
У коей вместо влас змеи,
Разбросясь вкруг пизды лежали,
Вились, бросались и свистали,
Скрежа изсохши лядвии.

Тем страждет плешь моя от ран,

С тех пор блюю я хуерыком,
Се ясен правды знак мне дан,
Что я в труде был превеликом.
Хоть всех был больше сей мой труд,
Но адска фурия призналась, —
Что ввек так сладко не ебалась,
И слезть уж не хотела с муд.

О, храбрость, сила, слава, труд,

Которы мне венец сплетали.
О, твердость, бодрость моих муд,
Со мной вы вместе работали!
К Приапу станьте днесь пред трон,
Свидетели моим трудам,
Плутон ебен был мною сам,
Вы зрели, что то был не сон.

Вы зрели, что Цереры дщерь,

Богиня ада Прозерпина,
Отверзла мне горящу дверь,
О! щастья полная судьбина.
Такой красы я не видал,
Какую видел в Прозерпине,
Какая узкость, жар в богине,
Такой пизды я не ебал!

Лице ея как угль горел,

Все члены с жару в ней дрожали,
Я, глядя на нее, сам тлел,
Во мне все жилы трепетали.
Беляе мрамора меж ног
Вздымался вверх лобок прелесной,
Под ним был виден путь сей тесной,
Что столь меня пленил и жог.

О путь, любезнейший всем нам,

Ты наша жизнь, утеха, радость,
Тебя блажит Юпитер сам,
Ты нам даешь прямую сладость,
Ты сладко чувство в сердце льешь,
К тебе мысль всех живых стремится,
Тобой вся в свете тварь пленится,
Ты жизнь отъемлешь и даешь.

Разнявши губки, промеж ног

Богиня плешь мою вложила,
Тогда хуй крепок стал как рог,
Как луг напряглась моя жила.
Я двигнувшись вошел внутрь сам,
А Прозерпина прижимала,
Мне столь проворно педъебала,
Что я везде совался там.

Во всякой раз, как вверх всходил,

Как вниз из оной я спускался,
Я сладость нову находил,
Во мне дух млел и задыхался,
Но как в жару я самом был,
Столь многу вдруг вкусил я сладость,
Что я сдержать не могши радость.
Ручьи млечные внутрь пролил.

Плутон, завиствуя мне в том,

Веле мне вытти вон из ада,
Я вдруг оставил его дом,
Не зря уже чудовищ стада,
Лишь мной ебен опять Харон
И пес треглавый, страж Плутона,
Не чувствовал я бедных стона,
Я шел к тебе предстать пред трон.

С тех пор согнувшись я хожу,

С тех пор я чахну и слабею,
Трясется плешь и сам дрожу,
Не смею еть, боюсь робею.
Пришел к тебе, Приап, просить,
Чтоб ты, воззря на скорбь и раны,
Что мне от фуриев злых даны,
Подщился щедро излечить.