Литературное обозрение

Предположение о цитировании этой пословицы подтверждается несколькими соображениями, но прежде, чем их привести, нужно подчеркнуть, что коннотацией цитирования пословицы оказывается именно опущенное, нигде не фигурирующее слово нечист (ср. хриплый голос, упоминавшийся в «литературной кадрили»). Отметим, во-первых, появление слова тонкий рядом с голос: «Голос его был заглушенный, тоненький» (V. 185. ср. 193: «своим визгливым голосом, чрезвычайно на этот раз отвратительным»). Во-вторых, в анонимных статьях в «Гражданине», предположительно атрибутируемых Достоевскому^[139], «Голос» именуется «Звук» (с игрой, также связанной с темой «верха и низа»: «Разве когда осел ревет он не издает звука <…>. Издавать звук еще не значит „Звук“ издавать»)^[140], и «маститому редактору» этой газеты приписаны слова: «Ну, что такое газета? лист бумаги да еще нечистый» (курсив оригинала)^[141]. Вообще, контексты фельетонов о Краевском как бы призваны разъяснить читателю обсценный характер анализируемого каламбурного названия: «Почему, почему <…> все, только лишь касалось или коснется дело до литературной деятельности А. А. Краевского <…> тотчас же начинают престранным образом шутить <…> с таким безошибочным и невинным видом», «как же мне быть с <…> гадкими и глупейшими каламбурами, которые сами напрашиваются и будто нарочно из-под пера выскакивают» (XX. 137, 138, ср. 145)^[142]. Последний пример носит настолько явный характер автокомментария, что может в этом отношении быть сопоставлен только с автометаописательным характером диалога в примере 8. Достоевский именно «прилагает» к «Голосу» «мужицкую пословицу». Более того, если учесть сказанное выше об эпизоде из «Зимних заметок о летних впечатлениях», то слова «этой пословицей они хотят щегольнуть народностью» mutatis mutandis применимы к использованию пословицы Достоевским^[143].

Пословица, мотивирующая название «Волос», вполне «по-бахтински» играет на отношениях «верха» и «низа»: голос, связанный с верхом тела, сравнивается с волосом, который, опять же, как и во множестве клишированных шуток и частушек, соотносится не с головой, а с задом или гениталиями, т. е. пословица как бы объединяет противоположные концы пищеварительного тракта^[144]. Это соотношение повторяется и на фонологическом уровне: различие слов голос и волос сводится к противопоставлению — в начале слова — наиболее задней (заднеязычной) и наиболее передней (губной) артикуляции из русских согласных (при этом в первом варианте пословицы все гласные — это [о] или его безударные альтернанты, кроме конечного (флективного) гласного [i] в слове жопе и обоих гласных — в том числе и ударного — в слове [ničÍst], т. е. выделение этого слова происходит уже в самой пословице и лишь используется в цитирующем ее тексте указанным выше образом. Эта фонетическая метафора как бы отождествляет ротовую полость (на уровне артикуляции — план выражения) со всем пищеварительным трактом в целом (на уровне лексики — план содержания). Такое отождествление точно соответствует данному в тексте Достоевского описанию внутренности крокодила: «…крокодил, к удивлению моему, оказался совершенно пустой. Внутренность его состоит как бы из огромного пустого мешка <…> Крокодил обладает только пастью <…> и <…> хвостом — вот и все, по-настоящему. В середине же между сими двумя его конечностями находится пустое пространство» (V. 196, ср. также обсуждение пищеварения крокодила — с 197 — особенно в черновиках: «…он совершенно пустой. Я полагал, что у него есть желудок, но ничего этого нет <…> ибо он весь — желудок» — V. 329).

Таким образом, возникает сложная сеть соотношений: уже в самой пословице содержится фонетическая метафора, соответствующая теме пословицы, реализованной в лексических ассоциациях: соотношение же лексического и фонетического уровня образует новое отождествление, которое для самой пословицы, может быть, и неактуально, но актуализируется в контексте использующего эту пословицу рассказа Достоевского.