Литературное произведение: Теория художественной целостности

" Мои герои – люди всяких знаний,
Различных лет, ремесел и анкет,
Культур, талантов, званий и призваний —
Для всех для них одной погудки нет.
Вот почему писать в одной системе
Об этих персонажах не хочу.
Я сочетаю ритмы – эти с теми, —
Все смысловому подчинив ключу.
Так неужели с вами не освоим
Неоднородность музыкальных масс?
Лишь не считайте это разнобоем.
Доверьтесь мне. Я уверяю вас,
Что на трехладном, трехголосом фоне
Вам станет ясной линия моя.
Здесь некое подобие симфоний:
Во– первых, ямбы – струнная семья;
Затем
пойдет мой
тактовый стих,
что будет звучать
как медная группа,

и, наконец, проза, которая при очень простых, ясных и чистых своих звучаниях подобна деревянному цеху оркестра: говорит трезво, но не грубо".

80. См. об особой «полифоничности» потока сознания и внутренней речи, которая должна передаваться не «внутренним монологом», а «внутренним диалогом», в интересном «Рассуждении о диалогах и монологах» Г. Г. Гельгардта: «… языковой материал предстает в высказывании как линейный ряд. Это отличает речевой текст от музыкальной партитуры, более близкой по структурным особенностям к внутреннему проговариванию, не тождественному мыслительным операциям как сольным партиям, потому что внутренняя речь есть значительно более сложный акт, связанный с разными и одновременно протекающими психологическими процессами» (Сборник докладов и сообщений лингвистического общества. I. Калинин, 1971. С. 71).

81. Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 498.

82. Белый А. Вместо предисловия. Стихотворения. Берлин; Пг.; М., 1923. С. 5.

83. Блок А. А. Собр. соч. Т. 1. С. 559.

84. Свойственное Маяковскому ритмико-синтаксическое обособление отдельных слов и словосочетаний в ритмическом движении стиха особенно перекликается с той ритмико-синтаксической обособленностью отдельных звеньев прозаического повествования (вплоть до отдельных слов), которые мы наблюдали у Достоевского. Вообще, сопоставление ритмики Достоевского и Маяковского – это, на мой взгляд, интереснейшая и многообещающая исследовательская тема.

85. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 105.

86. Рогинский Я. Я. Об истоках возникновения искусства М., 1982. С. 26.

87. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 383.

88. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979. С. 561.

89. Цит. по кн.: Бюхер К. Работа и ритм. М., 1929. С. 281—282.

90. Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1991. С. 374.

91. Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1966. С. 374.

92. Там же. С. 298. См. также интересные обобщения о значении и функциях ритма в кн.: Faryno J. Введение в литературоведение. Wstep do Literaturoznawstwa. Wyd. 11. Warszawa, 1991. S. 447—480.

Автор – род – жанр – стиль: их отношения и взаимосвязь в индивидуально-авторскую эпоху

Граница между традиционалистской и индивидуально-авторской эпохой привлекает к себе нарастающее внимание теоретиков и историков литературы. Все более отчетливо осознаётся, что эпохальный перелом на этом культурном рубеже был поистине всеобъемлющим. Прежде всего это был всеобще-мировоззренческий перелом в проясняющемся кризисе всех сложившихся представлений о высших, всеопределяющих, Божественных законах всего сущего. То, что было ранее несомненной данностью и исходной основой всего сущего, теперь задано как проблема для личностно-ответст-венного решения. Противоречие Божественного и человеческого именно на этой кризисной границе становится внутренним противоречием творческой личности, одним из разрешений которого как раз и является принципиально новая позиция индивидуально-авторского творчества.

Не менее резким оказывается социально-исторический перелом. Он проявляется в кризисе всех ранее сложившихся социальных общностей, в обособлении личности и утверждении её права на революционное преобразование своей и общей жизни, в акценте на изменяющуюся историческую действительность. Противоречие возможности и действительности опять-таки становится внутренним противоречием человеческой личности и человеческой истории.