Литературное произведение: Теория художественной целостности

Малоплодотворному обособлению этих позиций может противостоять и здесь обнаруживаемое единство, из которого они развертываются: в нем и автор, и читатель – не элементы, а целые, особые, но не абсолютно обособленные. Их связь – это реализуемая искусством связь людей и времен в развивающейся целостности человеческой жизни, в том «абсолютном движении становления» человека и человеческого мира, о котором как о смысле истории писал К. Маркс ²⁶ . Именно как живущие общей – дарованной друг другу – жизнью, равнодостойные субъекты этого «абсолютного движения становления», этого развития жизненной целостности пребывают в художественном мире автор и читатель.

Двуединство синкретизма и синтеза авторской власти и читательской продуктивной активности позволяет видеть в авторе-творце художественного целого, говоря словами Пришвина, «убедителя, заставляющего и на море, и на луну смотреть собственным „личным“ глазом, отчего каждый, будучи личностью неповторимой, являясь в мир единственный раз, привносил бы в мировое хранилище человеческого сознания, в культуру что-нибудь от себя самого» ²⁷ . Причем эта убежденность выражается в литературном произведении не просто как личная активность и инициатива, но как объективная, общежизненная необходимость. Ее выражает личностно-родовой принцип организации литературного произведения как такого целого, которое при всех острейших противоречиях все же связывает индивида, общество, историю, человеческий род и бытие в целом, – связывает во вновь и вновь утверждаемой и воссоздаваемой целостности человеческого бытия.

Примечания

1. Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. М., 1965. С. 422—423.

2. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963. С. 32.

3. Тарановский К. Ф. Основные задачи статистического изучения славянского стиха // Poetics. Poetyka. Поэтика. Варшава, 1966. II. С. 181—183.

4. Западов В. А. Русский стих XVIII – начала XIX века: Ритмика. Л., 1974. С. 36—53.

5. Гуковский Г. А. К вопросу о русском классицизме // Поэтика. Временник ГИИИ. Л., 1928. IV. С. 143.

6. Гуковский Г. А. Русская поэзия XVIII века. Л., 1927. С. 125.

7. Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. Саратов, 1946. С. 108.

8. Бонди С. М. Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков // Тредиаковский В. К. Стихотворения. М.; Л., 1935. С. 107—108.

9. Об оде как ораторском жанре и в то же время «высшем виде лирики», даже «синониме понятия лирики» определенной эпохи см.: Тынянов Ю. Н. Ода как ораторский жанр (Тынянов Ю. Н. Поэтика. Литература. Кино. М., 1977. С. 227—252).

10. Лейдерман Н. Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск, 1982. С. 21—22.

11. Бонди С М. Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков. С. 108.

12. Томашвский Б. В. Поэтическое наследие Пушкина: Лирика и поэмы // Пушкин – родоначальник новой русской литературы. М.; Л., 1941. С. 306.

13. Гинзбург Л. Я. О лирике. М.; Л., 1964. С. 196.

14. Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1981. Т. 6. С. 282, 492.

15. Корман Б. О. Проблема личности в реалистической лирике // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1983. № 1. С. 468.

16. Полн. собр. соч. кн. П. А. Вяземского. СПб., 1879. Т. II. С. 139.

17. Сквозников В. Д. Реализм лирической поэзии. М., 1975. С. 138, 142—143.

18. См.: Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1966. С. 159.

19. Гинзбург Л. Я. О лирике. С. 231.

20. См. также анализ трехчастных композиций других стихотворений Пушкина («Я помню чудное мгновенье…», «Я вас любил: любовь еще, быть может…») в моей книге «Анализ поэтических произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева» (М., 1981).

21. Буслаев Ф. И. Русская народная поэзия. СПб., 1861. С. 62.

22. См.: Исупов К. Г. О жанровой природе стихотворного цикла // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа. Донецк, 1977. С. 163.

23. Гинзбург Л. Я. О лирике. С. 274.

24. Тимофеев Л. И. Слово в стихе. М., 1982. С. 290—291.

25. Пришвин М. М. Незабудки. М., 1969. С. 77.

26. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1952. Т. 46. Ч. 1. С. 476.

27. Контекст—1978. М., 1978. С. 278—279.

Ритмическая композиция стихотворений Пушкина, Тютчева, Лермонтова, Баратынского, н аписанных четырехстопным ямбом

1

При общей, пожалуй, наибольшей по сравнению с другими размерами изученности ритмической эволюции четырехстопного ямба (Я4) и основных типов ритмического движения, отличающих, так сказать, века русской поэзии, именно здесь создаются наилучшие условия не только для детализации этого процесса, но и для прояснения логики перехода от средних характеристик ритмики стихотворного языка к ритмической конкретности поэтического произведения.