Литературное редактирование: история, теория, практика

Не менее требовательным Пушкин-редактор был и к прозаическим произведениям. Манерность, отсутствие простоты и народности, искусственность, цветистость высказываний, погоня за архаическими выражениями вызывают возражения и едкие насмешки. Особенно серьезно Пушкин подходил к языку исторической прозы. Он с огромным интересом знакомился с записками, мемуарами и другими историческими документами. Многие историки, филологи подробно изучали, как Пушкин работал над «Историей Пугачева». Он очень бережно относился к первоисточникам, которые часто помещал в приложении. Но, работая над текстом, он тщательно его редактировал, причем зачастую не один раз. Прежде всего, он устранял архаизмы лексики и синтаксиса, перенося динамику действия от качественных слов на глагол, заменяя часто сложные предложения на простые.

Интересно сравнить два текста – исторический документ и его вариант после правки Пушкина.

В этом отрывке стремительность действия, динамика переданы сжатыми нераспространенными предложениями. Цифра «25», неуместная в литературном изложении передана словами[49].

Эти короткие примеры позволяют сделать вывод о высоком профессионализме Пушкина-редактора. Методика редакторской работы Пушкина над текстом очень поучительна для опыта работы современного редактора.

1.6. Развитие принципов редакторского искусства в середине XIX века

Период с 1825 г. по 1855 г. – время правления Николая I – вошел в историю русской литературы и книгоиздания как самое мрачное тридцатилетие. Цензурный устав 1828 г. за тяжесть своих предписаний получил название «чугунного», поскольку авторское произведение проходило не менее 12 цензур, предусматривавших угодное правительству содержание. Главные идейные бои на литературно-критическом фронте происходили между социалистами В.Г. Белинским, А.И. Герценом, Н.Г. Чернышевским, H.A. Добролюбовым и монархистами Ф. Булгариным, С.П. Шевыревым, М.П. Погодиным и др.

Рост общественного движения, начавшегося в 40-е годы XIX века, усилил остроту этих литературных боев и еще больше укрепил значение печатного слова. И уже не столько в книге, сколько в периодике, в частности в журналах, общественный протест получал свое выражение. Не случайно в учебниках по истории русской журналистики и критики период 40-х годов называли «эпохой журналов». Почему же публикации находились в центре внимания именно журнальные?

Прежде чем перейти к особенностям редакторской деятельности в толстых литературных журналах, следовало бы обозначить некоторые наиболее одиозные предписания «чугунного» устава. В частности, в печатных изданиях и в официальных бумагах было запрещено употреблять слово «прогресс»[50]. Э.А. Лазаревич в своей книге приводит еще один весьма характерный факт цензурного произвола. При издании сочинений К.Ф. Рульке «Жизнь животных по отношению к внешним условиям» (1852) цензура добавила в авторский текст основного тиража книги дополнительный материал, составленный чиновником Кузнецовым, где было сказано, что «все предыдущее – плод досужего ума, а истина в священном писании, и оно свидетельствует о божественном сотворении мира»[51].

А вот в периодике, особенно журнальной, при редактировании текстов, пусть даже и несколько крамольных с точки зрения цензуры, можно было иносказательно выражать свою политическую позицию, прибегая к эзоповскому языку, приучая читателей читать как бы между строк.

Так, впоследствии журнал «Современник», обошел молчанием крестьянскую реформу 1861 г., в то время как правая и проправительственная печать восторженно ее приветствовала. Умолчание со стороны «Современника» и было своеобразным эзоповским языком, читатели журнала поняли, что редакторы журнала эту реформу не приняли.

Говоря о развитии редакторского искусства середины XIX века, необходимо прежде всего отметить журналы «Отечественные записки» и «Современник», а также вклад в теорию редактирования В.Г. Белинского, А.И. Герцена, H.A. Некрасова.

В тот период журналы занимали основное место в чтении населения, оказывая огромное влияние на умы. Книгопродавцы постоянно жаловались на падение книжной торговли вследствие конкуренции со стороны журналов. Весьма положительно оценивал непрерывно возрастающее влияние журналов А.И. Герцен. По его мнению, они «распространили в последние двадцать пять лет огромное количество знаний, понятий, идей. Они давали возможность жителям Омской или Тобольской губернии читать романы Диккенса или Жорж Занда спустя два месяца после их появления в Лондоне или Париже»[52]. Рядом с читателем-дворянином растет новый читатель: из чиновничества, купечества, духовенства, крестьян.

В России появился массовый читатель, который должен был легко усвоить даже самые сложные идеи. Вот почему с точки зрения редактирования особый интерес представляют журналы с ярко выраженной политической направленностью.

Редактор такого журнала должен был уметь «через препоны и рогатки цензуры», по выражению Белинского, проводить определенное политическое направление.