Литературное Зауралье

События в детских рассказах Носилова развиваются на фоне близкой ему природы Зауралья. Он пишет о красавице Исети и зеленых лесах, окаймляющих ее берега, о бесчисленных озерах и речках, придающих своеобразный оттенок зауральскому пейзажу, о летних росистых утрах и тихих солнечных вечерах.

Некоторые рассказы Носилова с детской тематикой несколько сентиментальны, рассчитаны на читателя с обывательским кругозором («Зося», «Медведь о. Серафима»), узок круг затронутых в них вопросов. Но таких произведений немного, они явно кажутся инородными среди его душевных рассказов для детей.

Много очерков и рассказов Носилова посвящено жизни и быту нерусских народов царской России. Используя наблюдения, почерпнутые в многочисленных путешествиях, писатель рассказывает о необъятной, переливающейся красками казахской степи, напоенной ароматом цветущих растений, дает яркие зарисовки своеобразного быта казахов, рисует запоминающиеся образы степных жителей (рассказы «Керимко», «Галейко»). В серии очерков «По Туре, Тоболу и Исети» рассказывается о знакомстве автора с татарами, которые приветливо встречают русского путешественника, гостеприимно делятся с ним кровом и пищей.

В своих «северных» очерках писатель касается взаимоотношений русских и аборигенов Севера. Простые русские люди, селившиеся по соседству с манси, ханты и ненцами, оказывали благотворное влияние на них, знакомили их с земледелием и оседлым скотоводством, несли этим народам культуру.

Гостеприимно встречают местные жители тех русских, которые приходили на север как друзья и братья. Но царские чиновники и торгаши вызывают недоверчивое, враждебное отношение северян. «Русских он (манси Савва — М. Я.) не особенно любит, — пишет Носилов в очерке «Вогул Савва», — потому что знает их только со стороны заседателя и купца…». С большим сочувствием пишет путешественник о жителях, «запуганных местным начальством, обобранных нашими купцами, казаками, торговцами» (очерк «Через десять лет»).

Осуждая колонизаторскую политику правительства, писатель призывает помочь народам Севера, облегчить их участь. Но в то же время он не мог себе ясно представить, конечно, каким путем должно коренным образом решать национальную проблему.

Носилов показывает также, как местные кулаки и торговцы помогали русским колонизаторам закабалять бедняков. В результате ежегодных голодовок «остяк поневоле едет к кулаку и забатрачивает себя и свое семейство» (очерк «Остяки»). Богачи-манси, торгуя водкой, спаивают бедноту, наживаясь за ее счет. В рассказе «История одного самоеда» выведен предприимчивый труженик-ненец Фома Вылку, попавший в кабалу к кулаку, в чьих амбарах «бесследно скрывалось» то, что он добывал годами охоты. «Фома объехал весь остров, — пишет Носилов, — перебил сотни моржей, тысячи тюленей, переловил капканами сотни песцов, осмотрел десятки островов, собирая там гагачий пух, но по-старому оставался бедняком, и, казалось, собери он все богатство моря, не вырваться ему из когтей этого кулака, не воротить ему потерянной свободы». Писатель не указывает выхода, но заставляет задуматься над существующими общественными отношениями.

Как друг, умный и отзывчивый, пришел сам Носилов к северным народам, выражая настроения той части демократического русского общества, которая верила, что порабощенные и вымирающие народности могут воспрянуть к новой жизни. «Они способны к культуре, к возрождению, — пишет он в очерке «Остяки», — и никак не должны почитаться нами за пропащее племя, присужденное природой к вымиранию».

Ненцы и манси, ханты и коми — любознательный, предприимчивый и смелый народ. Они любят свой край неисчислимых богатств, край будущего, хотя и очень далекого, по мысли Носилова. Они похожи на исследователей-путешественников, так как любят новое и неизвестное, что несет их промысел, и охота, и путешествия по тайге и тундре. Множество хитроумных приспособлений придумали они для ловли рыбы, птицы, зверя. Северяне умеют глубоко понимать жизнь природы, проникать в ее тайны. Суровая, полная труда и опасностей жизнь закалила их волю. Они привыкли к постоянной борьбе за жизнь, не робеют перед опасностью, бесстрашно пускаясь в далекий путь и по скованной снегом тундре, и по бушующему морю. «Они не боятся даже самой бури в этом ледяном море, когда льды набрасываются друг на друга с грохотом, осыпая друг друга обломками и снегом; когда льдины качаются, как в люльке, на этих волнах, стонут и скрежещут своими ледяными краями и трещинами и словно грозят смертью» (очерк «На Шараповых Кошках»). Сильный духом северянин спокоен «даже перед лицом самой смерти».