Литературные беседы. Книга вторая ("Звено": 1926-1928)

«Новый дом» — это мне разболталась в письме З. Н. <4>, а теперь пишет: «некоторые из «Н. Д.», которые почему-то считают Вас врагом, очень на меня сердиты за то, что я Вас посвятила в наши тайны…» Так что, пожалуйста, храните вражеские тайны: они меняют название (не то «Наш дом», не то совсем без дома), собираются выходить «как часы» или «как «Звено», — т. е. точно каждое 15-е число, полны высокой идеологией и находятся под деловым покровительством Мих. Струве <5>. Кто там распоряжается идеями — не знаю. Судя по цитате из Зинаиды, которую я привожу, — Берберова. Это приятно, что они выходят, — будет с кем «полемизировать», а то со Слонимом <6>, право, тошно.

О «Звене» я полон полусомнений, полусоображений. Что-то в нем «не так». Весь вопрос вот в чем: если оно только дотянет до Нового года, то стараться особенно не стоит, да и не успеть реализовать старания. Если же дальше, то надо его оживить. И знаете, третий отдел сейчас благополучнее первого, хотя и третий должен ведь давать «полный» обзор, а не случайное, что кому вздумается. Но третий еще куда ни шло! Я думаю, что хорошо бы взять за образец «Печать и революцию» или отчасти «Mercure» — для третьего отдела, но какая это работа! А станет что-то. Мочульский со своим Моруа <7> — очень мил, но слишком уж «на Шипке все спокойно»; тон благополучия, ничему реально не соответствующего, – кроме авторского благодушия перед летними каникулами, поездкой на Корсику и прочими прелестями. И вообще это и не «снобизм», и не «эсхатология дурного стиля» – а какое-то глубокое «мерд». Если на это обрушатся стрелы «Н<ового> Дома», защищаться будет трудновато. Отчего умолк Бахтин <8>? Если из «Звена» не выходит справочник, пусть лучше будет философия, чем ни то ни се. И Вы сами собираетесь написать о Горьком? (А то, что я хочу написать о нем в Л<итературных> беседах», — ничуть не мешает, конечно; несколько слов о последней статье его <9>). И Вейдле <10> — которого все-таки, apres tout <11> и несмотря ни на что, приходится ценить на вес золота, как «снобизм» настоящей пробы? Простите, если Вам покажется, что я критикую «Звено». Это ведь просто разговор «на пользу делу». И я себя ничуть не выделяю, а просто о себе не стоит писать.

«Rouge et noire» <12> я прочел и, с извинениями за похищение этого волюма, вышлю его Вам куда и когда хотите. Я нашел там выражение, которое меня пронзило в самое сердце: «La perfection et l'insignifiance de la beaute grecque…» <13> Это тема для Бахтина <14>. Жду ответа о Бодлере <15> и об отмене откликов на этот номер. Кстати, хорошо бы отклики типографски отделять от заметок: хотя бы без раз­деления на столбцы, или курсивом, как стихи и т. п. Стихи я Вам возвращаю. Одно другого хуже! Невозможно! В крайнем, самом крайнем случае — можно, по-моему, сонет о Герострате.

Кланяйтесь дорогой Ирине Александровне. Вы мне так и не объяснили чудо с Вашим Т. S. F. <16> Какой Ваш адрес? И если прислать рожок, — то куда?

Ваш Г. А.

11.

7.09. <1927>

Дорогой Михаил Львович

Вчера поздно вечером получил Вашу телеграмму и ответить сразу не мог. Отвечаю сейчас и одно, временно посылаю «Pchur». Я писал Вам в Арль — получили ли Вы это письмо? Простите, что поздно посылаю матерьялы, но, кажется, еще не очень. Литбес получился скверный <1>, по-моему, – бывает, что ничего не выходит. Я хотел побольше советского и имен, вообще не философию… Отклики, кажется, интересные. Вам, может быть, покажутся слишком личными кое-какие из них, – но ведь они подписаны, так что не должны быть «вполне объективными». От объективности выигрывают только передовицы. Кстати, мне жаль, что Осоргин написал свою чушь о «Евг<ении> Он<егине>» в «Последних новостях». Ведь их по-настоящему не выругаешь, только «полемизируешь». Я сегодня прочел в «Возр<ождении> » очень хорошую фразу из Салтыкова, которой стоило бы заметку об Осоргине в «П<оследних> н<овостях>» начать:

«Когда я открываю «Новости», мне кажется, что в комнату вошел дурак». Прибавить только «Последние».