Литературные портреты, заметки, воспоминания

Марокко, Египет, Судан...

Он показал нам свою квартиру. Она еще не отделана. В ванной проводят водопровод. Стены ванной выложены плитками замечательной керамики. Это копии почти всех путевых рисунков Марке в красках. Художник сам их сделал. Потом отдал плитки на завод обжечь. Теперь его ванная - это своеобразная картинная галерея.

Усатый водопроводчик в каскетке, копавшийся в углу над обмазанными суриком трубами, поднял на нас улыбающееся лицо и сказал с оттенком гордости:

- Хе! Вы видите? - Он показал на стены. - Теперь я могу не ходить на колониальную выставку. Я уже все видел. Мосье Марке нарисовал все.

Марке очень интересовался советской живописью. Особенно работами наших театральных художников. Он расспрашивал о новых постановках: из какого материала делаются у нас декорации и т.п.

- А вы, господин Марке, - сказал я, - не пробовали свои силы в театре?

- Нет.

- Но почему же?

Он скромно вздохнул, несколько смущенно потирая свои маленькие ручки.

- Но ведь меня никогда не приглашал Дягилев.

Увы, в Париже только один человек мог дать работу Марке в театре... Дягилев!

Я улыбнулся.

(Мейерхольд! Станиславский! Таиров! Вахтанговцы!)

- Вам надо приехать к нам, в Москву, мосье Марке.

- Я приеду.

Я посчитал это обычной, ни к чему не обязывающей любезностью.

Мы простились.

Из своего окна вижу Москва-реку, нежные флага яхт-клубов, Бабьегородскую плотину, гребцов, купальщиков, мост, жемчужно-синие контуры Парка культуры и отдыха с башней, парашютами и дирижаблем. Летит гидроплан. Белилами блестит вода. Бежит черный речной трамвай. И вдалеке туманная сетка Шаболовской радиостанции, похожая на Эйфелеву башню...

Весь этот живописный мир я вижу глазами любимого пейзажиста. Он приехал, Альбер Марке.

Привет!

1934

ТОПОР В ПОХЛЕБКЕ

Может быть, кто-нибудь забыл сказку о том, как солдат топор варил?

Напомним.

Пришел голодный солдат в избу к скупой бабе.

- Дай, хозяюшка, чего-нибудь поесть.

- Ничего, солдатик, нету.

- Ну что ж! На нет и суда нет. Придется топор варить.

Вот солдат стал варить топор. Варит час, варит два.

А баба прямо-таки с ума сходит от любопытства: как это солдат будет топор есть?

- Ну что, солдатик, сварился уже топор?

- Нет еще. Твердый. Вот если бы в него мало-мало пшена подсыпать, да картошечки штук восемь покрупнее положить, да маслица ложечку, да говядинки фунтика два, тогда живо поспеет.

Принесла баба солдату продуктов. Солдат их и сварил.

- Ну, хозяюшка, готово. Сварился. Смотри, сейчас буду есть топор.

Взял солдат ложку и стал за обе щеки уплетать.

Смолотил всю похлебку, облизал ложку, поклонился хозяйке в пояс.

- Спасибо, хозяюшка, накормила солдатика, теперь я пойду домой.

- А топор? - воскликнула баба, похолодев.

- А топор еще не доварился. Твердый. Я его как-нибудь на этих днях приду доваривать.

Такая же история произошла недавно с одним донбасским литератором Александром Фарбером, но только совершенно наоборот.

Взялся Александр Фарбер сварить повесть о замечательных людях Донбасса. Причем щедрая хозяйка - жизнь - не поскупилась на материал. Изотов, Стаханов, Дюканов, Концедалов - бери кого хочешь, ребята один в одного, для хорошей повести ничего не жалко! Лишь бы вкусно и сытно получилось.

Вот и стал Александр Фарбер варить свою похлебку под заглавием "Победители" ("Литературный Донбасс", 1933, № 10).

- Ну что, - спрашивает хозяйка, - готово?

- Нет еще. Не готово. Пресновато. Вот если бы топор положить, тогда быстро доспеет.

- Топ-ор?

- Ну да. А как же! Метафорический топор. Без метафорического топора невкусно будет.

- Где же я тебе его возьму? Мы люди скромные, простые, без фокусов. Наши дела сами за себя говорят.

- Никак нет. Без топора не выйдет. Не "художественно" получится. Да ты не беспокойся. Я сам все сделаю.

И пошел валить Александр Фарбер в свой горшок всяческие "красоты" и "метафоры". Каждая этак по два пуда весу.

Вместо "розы":

"багровые, как запекшаяся кровь, розы".

Вместо "деревянный крест":

"деревянный знак смерти".

Если борщ, так непременно:

"Золотым костром пылал в тарелках борщ".

Если снится комсомольцу Концедалову сон, то уж будьте уверены:

"Глубокие падали уступы. Поднимались вколоченные стойки и начинали странный пляс. Отбойные молотки солидно сидели по сторонам. Но вот в хоровод ворвались лампочки, и желтоглазые карлики запрыгали по уступам. Но подошел Митя, и они окружили его тесным и дружественным кольцом. Они все сильней обнимали его, и он уже не мог вырваться из странного круга".

Если звезды, то:

"Золотыми шкивами кружились звезды над рудником".

И пошло и поехало.

"Есть такой остров Сингапур. Ему показал его на карте стрелочник Агей. Он обязательно поедет на этот остров. Там синий гудит вдоль берега океан, фиолетовые кричат попугаи".

(Спасибо еще, что "лиловый негр не подает манто"!).

"Телеграф простучал ее (новость) по проводам в столицу области, и она легла на стол секретаря обкома партии голубой птицей победы".

"Черное одиночество пласта разрушалось..."

"Уверенно ставя шаги".

И так далее и так далее.