Литературные заметки. Книга 2 ("Последние новости": 1932-1933)

…неожиданно обрывается на сравнении Сирина с новейшими композиторами… — В своей статье П. Бицилли писал: «В классической музыке гармония определялась мелодией. В современной сама мелодия определяется гармонией. Она вычерчивает кривую столкновений гармонических масс. Взятая отдельно, она так же бессмысленна, как кривая рождаемости и смертности или мирового потребления каучука за столько-то лет. Такова мелодия Дебюсси, Стравинского, Прокофьева. Их творчеству, в литературе, соответствует творчество В. Сирина. <…> Великолепны отдельные места в произведениях Сирина. Но мы часто не знаем, к чему они. Они не слагаются в единое целое. У автора нет образа мира, – как нет его у его героев. <…> Этот срыв изумительного, несравненного по мастерству, по богатству своих возможностей художника, – не случайность. Он знаменует собою катастрофу, состоящую в разрыве между “внутренней” жизнью и “внешней”; или – что то же – распаде человеческой личности, в утрате ею своего “ведущего голоса”, мелодии, характера» (С. 278-280).

…а Тэффи с Сервантесом… – «В органичной сочетанности юмора и иронии, в органичной оправданности двойственного отношения к одному и тому же объекту, состоит глубина Сервантеса, освобождающая, очищающая сила его гения. И в этом отношении Тэффи сближается с автором Дон Кихота» (С. 283).

…воспоминаниях Александры Львовны Толстой… — Толстая A. Л. Из воспоминаний (С. 188-227).

Человеческий документ. — Последние новости. 1933. 9 марта. № 4369. С. 3.

«всякую чашу пить до дна» — из стихотворения 3. Н. Гиппиус «До дна» (1901).

«Тело» (Берлин: Парабола, 1933) — роман Екатерины Васильевны Бакуниной (1889-1976).

…Это, конечно, не совсем «литература»… — Через два дня после появления статьи Адамовича появилась в «Возрождении» статья Ходасевича, который в своем разборе романа не скрывал иронии: «Переживание, описанное с величайшею даже точностью, но не подчиненное законам литературного ремесла, не образует художественного произведения. При наибольшей даже правдивости получаем мы в этом случае не стихотворение, не роман, не повесть, а всего лишь человеческий документ. Человеческим документом назвал я года два тому назад стихи г-жи Бакуниной (см. ”Возрождение”, 25 июня 1931 г.). Человеческим документом назвал Г. Адамович недавно вышедшую книгу того же автора — "Тело". Он совершенно прав. Стихи и проза г-жи Бакуниной страдают одним и тем же методологическим дефектом. На ее новой книге читаем подзаголовок "роман". Писанная от первого лица, она, нужно думать, не представляет собою подлинного дневника. Но и предполагаемый элемент вымысла не делает ее подлинным романом. Она остается всего лишь человеческим документом. Это — ее основной художественный порок, явственно ощутимый с первой и до последней страницы и в сущности изымающий ее из компетенции литературной критики. "Тело", однако же, привлекло к себе некоторое внимание читателей, вызвало любопытство, на наш взгляд не совсем похвальное, обусловленное чрезмерною обнаженностью некоторых частностей, обнаженностью, которая, признаемся, особенно неприятно задевает при мысли о том, что книга написана женщиной: даже и в наши грубые времена хотя бы оттенок стыдливости составляет не только эстетически желательное, но и этически необходимое свойство ее пола. Впрочем, оставим это. Как бы то ни было, книга замечена — и конечно не как произведение изящной словесности (какое уж тут "изящество"!), а именно как человеческий документ. Посмотрим же, какова ее ценность с этой стороны.