Литературные заметки. Книга 2 ("Последние новости": 1932-1933)

— «…Учился я мало, некогда было. В России не успел, а за рубежом, сами знаете, — не до того. Только литературу нашу читал, от Пушкина до Гумилева и Есенина, поэтов всех знаю, сколько нашлось их книжек тут в библиотеке. Тянет к поэзии сильно, а спросить некого, стоит ли писать, и не ошибаюсь ли в своем призвании. Простите, теперешних поэтов я не так люблю; читаешь иногда с удовольствием, а прочтешь — и вылетит из головы… Я пробую сказать, что у меня на душе, и когда читал друзьям некоторым, многие одобряют, но они не судьи. Хочу сказать про все наше горькое, вот только сумел ли».

Поэма — сплошь в трафаретах. Нет, к сожалению, автор не сумел «сказать о всем нашем горьком». Но им движет то же чувство, которое вдохновляет на стихи бесчисленных незадачливых его собратьев, — и которое ослаблено у литературных профессионалов. Это самая замечательная особенность любительской, не доходящей до печати, поэзии.

О прозаиках, об их письмах и их произведениях, — когда-нибудь в другой раз.

«Числа». Книга девятая

Пессимисты предсказывали этому журналу короткое, почти что эфемерное существование.

В наши дни пессимистом быть — прямой расчет; что ни напророчишь, все оправдывается. Казалось, и скептические предсказания насчет «Чисел» неминуемо должны сбыться.

Уже слишком странен казался факт, что теперь, в пору общего материального оскудения, «среди бурь житейских и тревог», за рубежом выходит журнал, изданный чисто, изящно и даже не без роскоши. «Бумага альфа…» В своей варшавской газете г. Философов, со свойственной ему маниакальной и комически-высокомерной раздражительностью, посвятил этой несчастной бумаге десять или пятнадцать фельетонов. Он пространно и сердито доказывал, что «альфа» — признак морального гниения, духовного маразма, умственной спячки, и прочего, и прочего. Он призывал небесный гром на «Числа» и уверял, что это «буди, буди», что рука Всевышнего покарает редакцию, если только не будут приняты к безоговорочному исполнению его, Философова, советы… Прошло, однако, два года. Всевышний, очевидно, обременен другими делами и по рассеянности своей не обратил внимание, что появилась уже девятая книга «Чисел». В эмиграции к журналу привыкли, с ним даже свыклись. Никто больше не удивляется. «Числа» заняли свое определенное место в нашем здешнем литературном быту. Еще находятся критики, которые упрекают журнал в неясности программы, но даже и они признают, что у него есть своя «физиономия», свой внутренний облик.

«Числа» оказались победителями в главном; они отстояли свое существование. А что это здесь нелегко, — знает всякий. Журнал можно одобрять или не одобрять, можно в нем то или иное принимать и отвергать, но нельзя, без предвзятой недобросовестности, отрицать, что он делает свое дело. Мне не раз случалось слышать, в беседе с молодыми литераторами, — или после публичного чтения какой-либо новой вещи:

— Это можно напечатать только в «Числах»…

Эта фраза выражает доверие к «Числам», как к лаборатории, там ищут не законченности, а творчества, не удачи, а жизни, не лоска и занимательности, а одушевления… Этим определяется и круг читателей «Чисел», которые гораздо более популярны в среде пишущей молодежи, нежели в так называемой широкой публике. Этим определяется и их роль. Не буду повторять того, о чем мне уже не раз приходилось говорить.

Новая, девятая книга «Чисел» подтверждает давнюю догадку: надежды редакции на возникновение — «само собой» — нового литературного течения не оправдались. Можно было бы из осторожности добавить «не оправдались до сих пор», — но осторожность тут ни к чему: в этой области пессимисты, бесспорно, правы. «Не такое нынче время», — хотелось бы процитировать Блока… Не таково наше время, не таково и положение наше, чтобы мог появиться новый «изм». Крушение надежд вызывает некоторую растерянность, или, точнее, — чрезмерную склонность к поискам, чрезмерную жажду открытий. В «Числах» это смутно сквозит. Мне кажется, правильнее было бы продолжать поддержку тех двух-трех новых даровитых авторов, с которыми в «Числах» мы впервые познакомились, чем во что бы то ни стало искать неведомые, пребывающие в неизвестности, таланты. Сил в эмиграции не много, — по той простой причине, что она сравнительно малочисленна. Каждые три месяца найти новую «звезду» не удается. Поиски же и пробы уничтожают ту духовную атмосферу, которая в «Числах» могла бы создаться при большей сплоченности, большем напряжении и единстве… Правда, ее нарушают и некоторые другие авторы, с которыми редакция в своем благодушном эклектизме гостеприимна: авторы, может быть, и очень талантливые сами по себе, но чуждые «Числам» в основных своих устремлениях. Однако речь не о них. Главную свою ставку «Числа» неизменно делали на молодых, — на них должно быть обращено и главное внимание.