Литературные зеркала

Войдем в творческую лабораторию пародиста. Натянут умозрительный холст, и автор ищущим взглядом обшаривает комнату - разумеется, тоже умозрительную - в поисках натуры. Увы, она пуста. Остров, на котором обосновался наш пародист, сами понимаете, необитаемый. Но пародист как будто и не собирается унывать. Призадумавшись на несколько мгновений, он решительным жестом берет со стола повесть, дочитанную только вчера.

Он - пародист. Никакой другой "натуры" ему не нужно! Повесть - вот его "натура"! И начинается работа, сопоставимая с конструкторской. Точка А, которая торчит на самом виду у зрителей, получает на холсте эквивалент, еще более приметный. Отыскивается место и для точки В. Хотя она в повести как бы задвинута на задворки, с ней связаны самые задушевные думы сочинителя. Кроме того, ее пространственный альянс с точкой А несет важную информационную нагрузку: одна звезда на небосводе - это просто какая-то звезда. Две (еще лучше - три) звезды - одна на определенном расстоянии от другой, с отрегулированными степенями яркости, градусами траекторий и т. п.- это созвездие. Подобраны позиции для точек С и D...

И теперь пародист дает волю своей фантазии. Карандаш (или кисть) вольно гуляет по полотну - влево, вправо, вверх, вниз. АН нет, остановка! Сверка курса! Уточнение координат! Нельзя в пародии выламываться из принятой системы отсчета - разумеется, в чистой пародии - той, у которой нет иных целей, кроме пародийных...

Такая скрупулезность в передаче сходства - с документальной фиксацией значимых моментов; такая верность законам начертательной геометрии, с ее перпендикулярами, опускаемыми из плоскости в плоскость; такая забота о полном подобии обеих фигур: "натуры" и "двойника"; столь прочный и обоснованный союз реального прототипа и его отражения - где еще, кроме зеркала, мы все это найдем? А в литературе - где еще, как не в пародии?! Так что правомерно завершить сей пассаж выводом: по своей "методе" пародия - это зеркало зеркала, а зеркало - пародия на пародию.

"ПРЕДЪЯВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ДОКУМЕНТЫ!"

Существует внутренняя близость между пародией и современными репортажными жанрами (родство, кажется, никем еще в полный голос не отмеченное). Отправной материал в обеих изобразительных системах воспринимается и подается как "источник", как документ.

Стремится сохранить в неприкосновенности "правду материала" очерковый жанр - путевые и этнографические заметки, в частности. Отсюда приверженность этой литературы к фотографиям. Без наглядной аргументации не обходятся ни "Одноэтажная Америка", ни Даррелл.

Особенно заметна цитатная трактовка реальности в телевизионных передачах - некоторые части программ (скажем, отчеты о спортивных состязаниях, матчах, спартакиадах, пресс-конференциях, дипломатических приемах и встречах) представляют собой сплошную неостановимую цитату из жизни. Документальные фильмы оперируют "кусками действительности" сдержаннее, ограничивая вторжение фактического материала за счет монтажа, публицистики, художественных тропов.

Пристрастие художника к прямым ссылкам на действительность (если возможно, то на "письменную", протокольную) перебрасывается с очерковой прозы на чисто художественную, "вымышленную". Вот произвольные, но достаточно характерные примеры: очеркист, вырастающий в художника,- Ю. Черниченко; художник, живущий "очерковостью",- Дос-Пассос. Любопытно, что там, где романисту (но не очеркисту) недостает подлинного документа, используется имитация, псевдодокумент, претендующий, однако, на подлинность. К подобной практике широко прибегают В. Богомолов, Ю. Семенов в авантюрной прозе, Б. Окуджава, Ю. Давыдов - в исторической.

Все эти литературные феномены жаждут трансформироваться в полное, "честное" отражение, нащупывают пути к своему слиянию с естеством и обществом - к синтезу зеркала с натурой.

Закономерная тенденция реализма! Реализм в своей практике - грубо говоря - изначально солидаризуется с зеркалом. При всем том он является еще многим: мировоззрением, психологией, философией, спектральным анализом, раем, адом, чистилищем, исповедью, молитвой, проповедью и Страшным судом.

А уж пародия вся растворена в зеркале, как Дон Кихот - в своей одержимости. Нет у нее другого выбора и другой мечты - только быть зеркалом. Впрочем, даже если бы и была другая мечта - что толку: мосты к альтернативным возможностям все равно сожжены, новые же мосты уведут пародию за пределы пародии, и она перестанет быть самой собой...

Интерес пародии к документу обычно проявляется самым что ни на есть буквалистским, несколько даже бюрократическим способом: документ выставляют на всеобщее обозрение. Название рассказа "Робинзоны" - это и есть преданный огласке документ: заглавие другого произведения - "Робинзон Крузо".

Распространенный среди пародистов "Жест документа-лизма" закавыченные слова пародируемого автора в качестве эпиграфа к пародии; они инструментируют текст, обыгрываются в дальнейшем под разными неожиданными углами, создают, переливаясь из абзаца в абзац или из строфы в строфу, сюжетный рисунок нового произведения...