Литературный персонаж

– Как дела, мой юный друг? – доброжелательно осведомляется волшебник.

– Что это ты вчера устроил? – недовольно спрашивает Алексей.

– Всего лишь выполнял твое желание. Ты же хотел от него избавиться? Вот и избавился.

– Ничего себе, выполнял! Такой скандал из-за твоей помощи случился!

– Я же не могу учитывать все нюансы, с тобой связанные, – возражает Баларон, – Становись учеником, делай все сам!

«Чего он ко мне пристал, со своим колдунством? Не идет больше никто, что ли?»

– Потому, что ты самый достойный из всех! – широко улыбается волшебник.

«Он мысли мои читает, что ли? Ах, ну да, это же сон!»

– Учеником? Напомни, что я для этого должен сделать?

– Подойди ко мне, я прикоснусь к тебе – и всё! Будешь постигать волшебную науку!

Подойти – и всё? Алексей смотрит на детскую площадку, приветливого волшебника, веселящихся детей. Войти – и сразу решатся многие проблемы. Что же мешает сделать этот шаг? Почему ему совершенно не нравится все то, что он видит? Что здесь не так, в этой детской площадке?

Алексей пятится и снова оказывается на улице. Только теперь она совсем другая! Посередине проходят трамвайные рельсы, а вот и сам трамвай – лежит на боку, врезавшись в стену кинотеатра. Рядом афиша с непонятным названием «Трактир на Пятницкой» и какими-то нечеловечески страшными рожами. Колеса трамвая еще вращаются и скрипят, скрипят…

Алексей подпрыгнул на кровати, недоуменно разглядывая привычную комнату. Затем прихлопнул противно дребезжащий будильник и со стоном рухнул обратно на кровать. Вот же гадство!

Как приказал полковник Блинов, утро в отделе началось с писанины. Эмоции за ночь повыветрились, и сотрудники описывали свои вечерние приключения обычным канцелярским слогом. Собственно, ничего нового тут никто и не ожидал, а особенно – недовольный полковник Блинов. То, что нашли и обезвредили непосредственных исполнителей, было хорошо. Вот только главные вопросы остались невыясненными – для кого собиралась жизненная сила? Кто такой Хозяин, которого боятся, и в которого верят? Где и как напечатали документы на людей и на машину такого качества, что эксперты сначала глазам поверить не могли? Все это пахло крайне нехорошими делами, а если вспомнить историю отдела – то и опасностью. Жизненная сила – значит адресат стар или болен. «Вы что – дурак? Да, старый и больной!» Полковник вспомнил возраст большинства обитателей Старой Площади, и настроение его испортилось окончательно. «Наш Старик плох совсем, – подумал он, – Второй раз разгрома он не переживет».

Сергей медленно заполнял лист бумаги, слово за словом, периодически задумчиво поглядывая в потолок. Пару раз он поднимался, ходил в архив, но возвращался все с тем же недовольно-хмурым видом. С Ирой, сидевшей в своем углу, он только поздоровался и больше ни слова не сказал. Та, в свою очередь, смотрела больше на пустое кресло, которое обычно занимал Эдик.

Ближе к обеду Эдик неожиданно появился и сам. Выглядел он не лучшим образом, но поздоровался со всеми как всегда приветливо, затем занял свое место за столом и тоже задумался.

– Ты же вроде в постели лежать должен? – укоризненно осведомилась Ира.

– Да не так все страшно, – отмахнулся Эдик, – Треснули два ребра, сотряс несильный, видишь – хожу. Врач сказал, не бегать пока – так я и не собирался.

– Глаз да глаз за тобой, хоть с виду и взрослый…

– А вот скажи мне, друг мой Эдик, – вступил в разговор Сергей, – Не понял я вчера одной вещи…

– Неужели только одной? – фыркнул в ответ тот.

– Насчет тебя – одной. Так вот, какой из тебя стрелок – мы все отлично знаем. Как ты, сдавший со второй попытки норматив, в темноте три пули точно в цель уложил?

– Как попал, спрашиваешь? – Эдик посмотрел на Сергея, на Иру и продолжил: – Никуда бы я не попал, если бы мне не помогли!

– В смысле? – не понял Сергей.

– Мне будто кто-то руку придерживал и направлял. Помнишь, когда ты меня пистолет правильно держать учил? Вот примерно так же и было.

– Что значит – кто-то? Может, это твой невидимый друг в кепке снова помочь решил?

– Думаешь? – озадачился Эдик, – И как бы он это сделал? Они же не настоящие, видимость одна. Могут напугать, или наоборот поговорить с тобой, если ты не из пугливых. Тебе может показаться, что оно что-то сделало, или даже к тебе притронулось. Но реально я не слышал, чтобы кто-то смог даже спичку сдвинуть.

– Так, может он не из них? – предположил Сергей.

– Я начинаю думать, что мы не знаем чего-то важного, – вздохнул Эдик и уставился в окно.

Ира, слушавшая их разговор молча, только покачала головой и уткнулась в тетрадь, лежавшую на ее столе.

Последний день учебного года закончился традиционной линейкой. Оба класса, «А» и «Б» согнали в школьный актовый зал и выстроили друг напротив друга. И там и там мальчики, естественно, встали во второй ряд.

– Дорогие ребята! Вот вы и окончили восьмой класс! Скоро вы сдадите экзамены, и тогда кто-то из вас… – проникновенно затянула директриса Марья Петровна.

– Мальчишки, девчонки, а так же их родители, – тихо пропел Санек.

– …будет выпихнут тяжелым сапогом в большую жизнь. – Закончил фразу директрисы двоечник Крюков.