Литературный призрак

Куда ни посмотришь — любой вид вставляй в рамку и вешай на стену. Это вам не мазня Джерома. Настоящий шедевр. Гораздо более настоящий, чем те картины, которые мы крадем. Потому что даже они — копии. А Джером делает копии копий. А тот парень не дурак. Потребности у него правильные. В милицейской машине стайка девушек с сильно подведенными глазами и густо нарумяненными щеками. Их отвезут в отделение милиции, соберут с каждой по пятнадцать долларов и отпустят. Значит, им придется поработать сверхурочно, чтобы возместить ущерб. На этом месте взорвали царя, так мне говорила мама. Теперь я говорю это Татьяне, но она не слышит, потому что мои слова растеряли все звуки. Через квартал от нас какие-то хлопки — фейерверк, а может, это выстрелы? Вот была бы картина. Машина с кирпичами, подставленными вместо колес. Крыша наподобие фабричной, трубы из закопченного кирпича. Картина из закопченного кирпича. Лошадь скачет по аллее. Как ей удалось сойти с пьедестала? Мальчишка катается на роликах, прическа — гребень, как у динозавра. Бомж спит на скамейке, под голову вместо подушки подложил мешок с газетами. Туристы в ярких футболках — так и манят «ограбьте нас». Каналы, купола, перекрестки… И даже слякоть внизу у реки…

Я дышу, потому что не могу не дышать. Я люблю Руди, потому что не могу не любить.

— Татьяна! — окликаю я, перегнувшись через перила и глядя в воду. — Татьяна! Ты не права…

— Уже недалеко, — отзывается она. — Дойдешь?

Мимо проплывает патрульный катер. Какие красивые на нем огоньки, синие с красным.

В квартире у Татьяны я помню отчетливо часы: только они были абсолютно трезвые и через равные промежутки времени как будто роняли камушки в глубокий колодец. Все остальные предметы подмигивали, подпрыгивали, качались. Татьяна была совсем рядом, говорила, что она чего-то хочет, она была такая теплая. Я была не прочь побыть у нее подольше. Вдруг я вспомнила, что у меня сегодня день рождения, уже открыла рот, чтобы сказать об этом Татьяне, но не успела — забыла. Помню, как Татьяна посадила меня в такси, назвала водителю мой адрес и расплатилась.

Я возвращаюсь около трех часов ночи. Не входя, понимаю: Руди дома. Я медлю на пороге. Он, конечно, спросит, где я была. Про Татьяну можно спокойно рассказать. Он не рассердится. Сможет даже проверить, если захочет, хотя он, само собой, полностью мне доверяет.

Я поворачиваю ключ в замке, открываю дверь и чуть не падаю — Руди, в одних трусах и носках, целится прямо в меня из пистолета. Волной адреналина напрочь смывает опьянение. За спиной у Руди в ванной горит свет и льется вода. Он чертыхнулся и опустил пистолет.

— Какое легкомыслие, Маргарита. Ты забыла про условный стук. Огорчаешь меня, котенок.

Няма бросается мне навстречу, выгибает спину дугой и трется о мою ногу, подталкивая меня к кухне.

— Милый, я без условного стука, потому что пришла к себе домой.

— А как я, по-твоему, должен догадаться, что пришла ты, а не менты?

Мне нечего ему возразить. Так всегда бывает — мне нечего возразить Руди. Но сегодня он в хорошем настроении, не орет на меня.

— Прости, — говорю я.

— Ничего страшного, — кивает он, — Все мы ошибаемся. Но, котенок, умоляю, не повторяй больше этой ошибки, а то может случиться беда. Проходи, проходи. Ты сегодня поздновато. Я уже начал беспокоиться. По улицам ходят злые собаки, могут съесть моего маленького котенка.

— Встречалась с коллегой по работе. Ее зовут Татьяна, — начинаю я, но Руди не слушает.

В прихожей стоит огромный букет роз — красных, желтых, розовых.

— Руди! Это мне?

Руди улыбается, и я таю. Он вспомнил про мой день рождения! Впервые за три года!

— Конечно тебе, котенок. Кому же еще?

Он подходит и целует меня в лоб. Я закрываю глаза, открываю рот, хочу ответить на поцелуй, но он уже отвернулся.

Руди забыл налить в вазу воды, и я несу цветы на кухню. Они так чудесно пахнут. Совсем как раньше, давным-давно.

— У меня к тебе маленькая просьба, — говорит Руди мне в спину. — Я уверен, ты не откажешь.

— Что такое?

— Приезжает мой партнер по бизнесу. Друг Грегорского. Очень важная шишка в нужных международных кругах. Он из Монголии. Фактически тамошний заправила. Ему нужно где-то остановиться, совсем ненадолго.

— И что?

— Я подумал — может, ты его приютишь в свободной комнате?

Я смотрю, как вода переливается через край вазы.

— Если он заправила в Монголии, неужели Грегорский не может снять ему пентхаус?

Я не обращаю внимания на Няму, и она решает напомнить мне, что у нее есть когти.

— Тогда полиция сможет его вычислить. Он первое лицо в Монголии, но, так сказать, неофициально. Даже монголам приходится делать вид, что у них демократические выборы, чтобы получать от Запада кредиты и займы.

— То есть ты хочешь, чтобы я поселила у себя преступника? Мне казалось, что мы решили этот вопрос раз и навсегда.

— Конечно, котенок, конечно! Но сейчас я просто хочу оказать услугу приятелю!

— Почему бы не сделать следующий шаг? Давай откроем ночлежку для наркоманов и маньяков-поджигателей.