Литературный призрак

Ко мне подходит маленькая девочка и протягивает конфету. Она что-то говорит по-японски и трясет сумочкой. На вид ей лет восемь, и ей надоели шедевры эпохи Возрождения. Кожа у нее цвета кофе со сливками. Волосы заплетены в косичку, нарядное платьице земляничного цвета с кружевами. Девочка постарше — наверное, сестра — оборачивается и хихикает, следом оборачиваются взрослые. Я покрываюсь испариной. На нас нацеливаются фотокамеры. Вспышки. Вот почему меня бесят азиаты — они фотографируют все подряд. Но какая у девочки чудесная улыбка! Мне захотелось позвать ее в гости. Или удочерить. Маленькие девочки как старые кошки: если уж кого невзлюбят, то притворяться не станут.

Высокопоставленный партийный любовник заставил меня сделать аборт. Я не хотела. Я боялась. Священники и старухи говорят, что для женщин, которые убивают младенцев, в аду устроен особый ГУЛАГ.

Но еще больше я боялась того, что мой любовник бросит меня и я окажусь в грязи на улице, поэтому подчинилась. А он не хотел детей, потому что боялся скандала. Из-за внебрачного ребенка наша связь могла бы получить огласку, и хотя все прекрасно знали, что в Советском Союзе есть и коррупция, и скандальные истории, но в глазах толпы требовалось соблюдать приличия. Да и что тут такого. Одно даже приятно: узнай об этом моя мамочка, она в гробу перевернулась бы со стыда.

В стране не было женщины, которая бы не сделала аборта, это считалось нормой. Мне сделали аборт в закрытой партийной больнице на Московском проспекте. Качество обслуживания там должно было быть гораздо выше, чем в других больницах. Но ко мне почему-то отнеслись совсем по-другому. После выписки долго продолжалось кровотечение. Когда я пришла к врачу, он отказался меня принять, а регистраторша вызвала охрану выпроводить меня. Я стояла на крыльце и кричала, пока от ярости не остались одни всхлипывания. Помню длинный ряд намокших под дождем деревьев. Я пожаловалась своему партийцу, чтобы он вмешался, но он, похоже, потерял интерес ко мне. Зашел один раз словно по обязанности. Через две недели он отфутболил меня в бакалейном отделе закрытого партийного магазина. Его жена каким-то образом пронюхала про мою беременность. Он сказал, чтобы я держала язык за зубами и сидела тихо, иначе мне придется капитально переменить место жительства. Я стала помехой. Отягощала его совесть.

Я сидела тихо. Когда наконец выбралась в поликлинику к врачу, он едва осмотрел меня и сразу заявил: «Надеюсь, рожать в будущем не собираетесь? Вам это не грозит». Я не особенно поверила ему, потому что он был небритый и от него пахло водкой. В кабинете сидела еще какая-то жирная корова, она стала говорить, что это в старое недоброе время женщинам навязывалась только одна роль — плодить объекты капиталистической эксплуатации. Я сказала, что не нуждаюсь в ее советах, и вышла. Через год в «Правде» я прочитала, что мой партиец скоропостижно скончался от сердечного приступа.

Руди я говорю, что принимаю таблетки, так как он не пользуется презервативами — с самого начала он заявил, что кондомы пусть надевают слоны. Кто знает, что произойдет в Швейцарии? Все-таки там чистый воздух, чистая вода. Или, может, швейцарские врачи знают средство, о котором русские понятия не имеют. И по швейцарским лугам будет бегать маленькая девочка, похожая на меня и на Руди. Прелесть, что за девочка. А потом у нее появится братик, и Руди будет учить его охотиться в горах. А я научу нашу малышку вкусно готовить. Мы узнаем, как делать суп из ласточкиных гнезд — Джером говорит, что ел такой в Китае.

По-моему, главный хранитель Рогоршев меня избегает, хотя сегодня по графику наш вечер. Тем лучше. Делакруа — наше последнее дело, Руди обещал. Он говорит, что подбивает бабки и закругляется с бизнесом. Он говорит, что это требует времени, да я и сама понимаю. Руди объяснил нашу ситуацию Грегорскому, решительно отмел всевозможные «но» и «если», и Грегорский вынужден был смириться. В крайнем случае, говорит Руди, я выеду пораньше и поживу, дожидаясь его, несколько недель в лучшем отеле в Швейцарии. Это даже здорово! К его приезду успею купить шале — вот будет ему сюрприз! А он тем временем спокойно продаст все свои предприятия по самой выгодной цене. Кроме пиццерии, ресторана и модельного агентства, где я работала до Эрмитажа, у него еще есть таксопарк, строительная компания, экспортно-импортная фирма, акции фитнес-клуба и доля в сети ночных клубов, где он ведает вопросами безопасности и охраны и тому подобными делами. Руди дружит и с президентом. Президент назвал Руди представителем молодого поколения, которое в двадцать первом веке проведет корабль обновленной России через все рифы и мели.