Литературный театр

 и нас

 и нёс,

 и вёз.

Кресло. Это уже стихи не Саши Чёрного – Маяковского, который, как и Саша Чёрный, сотрудничал в «Новом Сатириконе». Когда Корней Иванович Чуковский спросил у Маяковского, кого он больше любит: Полонского, Майкова или Фета, – Маяковский засмеялся и сказал: «Сашу Чёрного». (Пауза.) Все мои кости расшатали, кряхчу, но не жалуюсь. Дети меня любят, и я их всей моей старой внутренностью обожаю… Но почему же этот кошачий бандит наваляется-наваляется, а потом меня же начнёт когтями драть? Разве я точильный камень?.. Вот когда-нибудь возьму да перевернусь и раздавлю ему пузо!

Звук лопнувшей пружины.

Ванька-Встанька. Очень уж у кресла нервы расходились (Увозит его.)

Маркиза. Расскажите что-нибудь о ваших кругосветных плаваниях.

Матрос. Есть!

Маркиза. Что есть?

Матрос. Это, сударыня, на матросском языке значит: будет исполнено сию минуту. Кругосветное плавание я совершал дважды. В бассейне Люксембургского сада на резиновом жирафе, к которому меня привязала хозяйка, девочка Нелли…

Маркиза. Ах, как это неудобно!

Матрос. Ничего. На то я и игрушка. Только в меня мальчик камушком бросил, мы и перевернулись: жираф вверху очутился, а я под водой.

Маркиза (взволнованно). И что же?

Матрос. А то, что костюмчик мой весь в сине-голубую зебру превратился. Слинял. Второй раз кругосветно плавал в ванне. Нелли меня всегда в жестяной тазик сажала, чтобы ей веселей было купаться.

Мишка. О! У всех девочек одна и та же манера.

Кукла (всхлипывает). Эфиопская мурзилка! Зачем ты меня ра-зо-ча-ро-вы-ва-ешь?

Негритёнок. Ну, пошла сырость разводить…

Мишка. Ты зачем нашу Русскую куклу обижаешь? Счастье твоё, что ты резиновый, а то я бы тебе бока намял… Будешь ещё? Пикни-ка у меня теперь…

Негритёнок. А вот и пикну! Мишка-Мишка, кочерыжка, Русская кукла – лохматые букли… Ванька-Встанька, где твоя нянька? У Волги гуляет, ножки собирает… Ванька-Встанька…

Мишка (перебивает). Слышишь – ты… Перестань-ка!

Негритёнок. Достань-ка меня, достань-ка!..

Матрос. И вот, когда бабушка ей как-то губкой пятку мыла, Нелли не выдержала – щекотно ведь ужасно! – брыкнула ногой и угодила снизу в тазик… Я взвился из таза, как испуганная курица над забором, и полетел вниз головой в мыльную ванну. Всё забрызгал! Пол, потолок, стены, окно, дверь, зеркальце, бабушку… Сразу набух и пошёл ко дну, как ключ.

Маркиза. Почему, как ключ?

Матрос. Так говорится. Плакала Нелли, плакала, прямо вода в ванне на три сантиметра поднялась… Обсушили меня и сюда привезли. Видите, теперь у меня туфельки новые, костюмчик новый. Носик новый приклеили, старый размок… А у вас, сударыня, что такое, осмелюсь спросить?