Литературный текст (Проблемы и методы исследования)

"Голый" - предельно опростившийся "интеллигент" новой формации - выглядит в рассказе Булгакова не только "новым Адамом", но и "новым дикарем". Он имеет прямое отношение к статье Дм. Мережковского "Грядущий Хам". "Воцарившийся раб и есть хам"3, - писал автор статьи, и этому вполне созвучна ситуация в булгаковском рассказе, где "дикарь" выступает главным идеологом. Представляется не случайным, что писатель, отказавшийся от первоначального заголовка "Антонов огонь"4, дал своему рассказу название "Ханский огонь": слишком уж созвучны слова "ханский" и "хамский", кстати, ветхозаветное имя Хам означает "жар"5 , и имеет, таким образом, к огню прямое отношение.

В рассказе "Ханский огонь" тоже подчеркивается одна из главных булгаковских идей, состоящая в том, что в "огне" равно повинны оба враждующих лагеря. Несмотря на существенные, по-видимому, текстуальные изменения по сравнению с ранним вариантом рассказа, в окончательной его редакции сохранились детали, "оправдывающие" первоначальный заголовок Фамилия "голого" - Антонов, (76) и звучит она в рассказе в контексте разговора о том, что дворец был построен при "князе Антоне Иоанновиче" (2, с. 386). Не менее важно, что именем, принадлежавшим некогда "князю-строителю", оказывается назван и "князь-разрушитель" - последний из Тугай-Бегов, приехавший в Советскую Россию инкогнито под видом иностранца. Именно он в финале поджигает свой бывший дворец, причем несомненно, что важнейшим поводом к этой акции явилась встреча с воинствующим "голым". Видимо, не случайно герои-антагонисты в рассказе имеют и одинаковые отчества - Семен Иванович (2, с. 387) и Антон Иванович.

Таким образом, социальная вражда оказывается как бы противостоянием братьев, которые пошли разными дорогами, но, заметим, оба приобрели равно демонические черты: "голому гаду" противостоит одинокий "волк", и благополучного исхода в их борьбе быть не может. Огонь, зажженный ими, в равной степени "ханский" и "хамский". Это воистину "антонов огонь" - гангрена междоусобицы.

2. 0. Заголовки, построенные на омонимии и омофонии, - например, повесть "Роковые яйца", рассказы "Налет": В волшебном фонаре", "Китайская история (6 картин вместо рассказа)".

2. 1. "Роковые яйца". В заглавии повести очевидно каламбурное обыгрывание омонимии (и омофонии) слова "рок" Уже сама фамилия Рокк в этом отношении весьма продуктивна: намекая на иудейское происхождение носителя (возможна связь с ивритским корнем рик - "пустота, тщета"), она в то же время вводит "античную" идею неотвратимой судьбы, при том, что само слово "рок" имеет древнерусское происхождение6. Следует учесть и возможность этимологизации в свете современных европейских языков будучи представлена как "французская" или "английская", фамилия персонажа сближает его с мифологемой камня и вводит пародийную проекцию как на образ апостола, призванного пасти "новую церковь", так и на "петровский миф" в русской культуре и связанную с ним тему революционных преобразований (весьма распространенная аналогия в России 20-х гг.). Воспринимаясь как "немецкая", фамилия Рокк связывается со значением "мундир, китель, форма" и соответствует явной анахроничности костюма персонажа, имеющего подчеркнуто "военизированную" внешность.

Иудей Рокк со страстной убежденностью мечтает о "новой жизни". "Левачество" героя сродни энтузиазму приверженца новой веры: "Ей-богу, выйдет, - убедительно вдруг и задушевно сказал Рокк, - ваш луч такой знаменитый, что хоть слонов можно вырастить, не только цыплят" (2, с. 84). Характерно прямое сравнение обладателя "эсхатологической" фамилии с пророком (обратим внимание и на этимологическую близость слов "рок"/"пророк"): рассказывая в ГПУ о катастрофе, он "простирает руки, как библейский пророк" (2, с. 100). Правда, внешность его к этому моменту радикально меняется: это "седой трясущийся человек" (2, с. 99). (77)

Действие повести начинается на следующий день после Пасхи. Открытие "красного луча", совершающееся в Светлую седмицу, поэтому сопоставлено с символикой Пасхи как праздника "победы над смертью и адом". Естественно, образ яйца оказывается в эпицентре соответствующих ассоциаций: в сущности, действия Рокка - это как бы подготовка к некоей "несвоевременной Пасхе", вся его акция замыслена как торжество "вечной жизни" через мгновенное восстановление куриного поголовья. (Ср. наименование "чрезвычайной комиссии по поднятию и возрождению куроводства в республике" (2, с. 78) и вопрос Персикова к Рокку: "Что же, вы хотите воскресить их моментально, что ли?" (2, с. 84) - хотя перед этим речь о воскрешении погибших кур вовсе не шла.)