Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Итак, визит Фаварже в палату синдиков был связан еще с одной задачей, которую ему необходимо было решить за время пребывания в Лионе, едва ли не столь же важной, как переговоры относительно «Энциклопедии»: он должен был договориться о контрабандных перевозках. Как уже было сказано в главе 2, нёвшательцы отправляли свои тюки через Фрамбур и Понтарлье или через другой какой-нибудь пограничный переход, где таможенные чиновники запечатывали их и выдавали таможенные квитанции (acquits a caution). Затем агенты по доставке перевозили их в Лион для досмотра в палате синдиков. Закончив досмотр, степень тщательности которого целиком зависела от самих синдиков, они выписывали свидетельство о разгрузке, а возчик возвращал этот документ вместе с квитанцией на тот таможенный пункт, где документ был выписан, в качестве доказательства, что в тюке не было ни пиратских, ни запрещенных изданий. Агент по доставке, а им чаще прочих оказывался Жан-Франсуа Пион из Понтарлье, выступал в роли страховщика, гарантировавшего возвращение учтенной acquit, и должен был выплатить весьма существенный штраф в том случае, если этот возврат не происходил до оговоренной даты. Несмотря на большое количество бумажной работы, эта система в целом функционировала более или менее эффективно как сдерживающий фактор на пути книжного пиратства – конечно, при условии что инспекторы из палаты синдиков, которых время от времени сопровождал полицейский чиновник, исполняли свою работу с должным рвением. Понятно, что рвение убывало в той мере, в какой они вступили в сделки с представителями зарубежных производителей. Однако преступный сговор и соучастие в нелегальных поставках никогда не были делом простым и безопасным. Владельцы книжных магазинов, которые одновременно служили синдиками, а также их коллеги часто ссорились со швейцарскими издателями, или оказывали одним из них предпочтение перед другими, или защищали собственные пиратские издания от конкуренции из-за рубежа, или продвигали на рынке оригинальные издания в противовес пиратским, или пугались, что их накажут за соучастие в преступной деятельности, или (хотя и очень редко) просто испытывали отвращение к противозаконным махинациям. Несмотря на то что STN старательно заводило друзей среди провинциальных книготорговцев, оно не могло рассчитывать на автоматическое прохождение своих грузов через палаты синдиков, полагаясь только на их добрую волю или даже на взятки, которые те время от времени получали. Здесь была нужна помощь профессионала в подобных делах.

Вскоре после того, как Фаварже приехал в Лион, STN наняло Жака Револя, чтобы он проводил тюки с книгами через палату синдиков, а затем рассылал их по конечным адресам по всей территории Франции. Один из постоянных покупателей намекнул, что у Револя есть способы вовсе избегать досмотра. Издательство заинтересовалось этой возможностью и постаралось прощупать Револя на предмет его истинных талантов в сфере контрабанды, облачив расспросы в дипломатичные формулировки, и в то же время завлекало его грядущей возможностью начать работать по-крупному101. Как и в случае с Февром и другими приграничными контрабандистами, оно хотело, чтобы Револь принял на себя обязанности «страховщика», то есть согласился компенсировать полную стоимость груза в случае его изъятия. В письме, подписанном «Револь и Компания», тот ответил, что в последнее время палата синдиков закрутила гайки во всем, что касается книжной торговли, поскольку правительство потребовало усиленного проведения в жизнь новых эдиктов по искоренению пиратства. Револю и в самом деле удалось найти «надежные способы» избегать досмотра, но это вызывало много хлопот и расходов, а потому, «при всей возможной экономии, вам это обойдется в сумму от 4 до 5 ливров за сотню фунтов». У него были связи с Дюпленом, и он мог использовать поставки «Энциклопедии» in quatro, против которых правительство не возражало, и прятать в тюках листы запрещенной литературы. Ключевой труд эпохи Просвещения, книга, которая вызвала колоссальный скандал в 1750-х, после чего была строжайше запрещена, теперь, в 1770-х, использовалась в качестве прикрытия для того, чтобы распространять новую волну нелегальной литературы.