Литературный журнал «ДК», №03/2018

Он вжался в стену, разглядев движение впереди. Рваное, неуклюжее, как если бы жалко дергалась марионетка на полуоборванных ниточках. То, что принесла с собой эта ночь, почти напоминало человека – тощего, ссутуленного, хромого. Было в нём нечто уродливо неправильное, что чувствовалось в каждой детали его убогой внешности, нечто, что не давало сходству стать полноценным, внушая неописуемое омерзение. Скорее оно тянуло на изломанную безобразную куклу. Неловкая шаткая поступь замедлилась, и оно застыло истуканом посреди пролёта. А потом плаксиво, надрывно застонало, чисто сетуя на горький удел; худые, изъеденные гниющими язвами плечи затряслись. Захлебываясь рыданиями, оно поднесло дрожащую ладонь к невидимому под завесой длинных сальных волос лицу, всхлипнуло… и начало алчно её глодать, под хруст ломающихся костей и треск рвущегося мяса разрывая собственную плоть.

Отступать некуда, подумал он, сдерживая растущий в груди леденящий ужас. Отступать некуда и прятаться нельзя. У него есть долг. Он воин. Кто, если не он?

Ноги подгибались, в висках грохотало. Но он вынудил себя – шаг за шагом, преодолевая сопротивление каждой клеточки тела, отчаянно жаждущей обратиться в спасительное бегство, и в момент, когда отвратительное существо повернулось к нему всем корпусом, скаля обломанные зубы, бросился на врага, не выдержал и закричал, срывая голос…

Загорался рассвет. Лучи солнца, прогоняющие всякого демона, брызнули в витражные окна. Усталый и изрядно помятый, он забрался в постель госпожи и свернулся в клубок у неё под боком. Его копошение её разбудило: зевнув, она открыла глаза, потянулась и покрепче прижала его к себе.

– Доброе утро, котик. Ну и шумишь же ты по ночам, скажу я тебе.

Кровавая плата

Автор: Глеб Боярчук

Название нашего городка никогда не фигурировало в сводках криминальных новостей. Громкие скандалы никогда не нарушали спокойствия местных жителей, а катастрофы и прочие трагедии всегда обходили эти края стороной.

Если вы когда-либо посещали наш сонный городишко, то наверняка отметили для себя дружелюбие и приветливость местного населения. А во время прогулки по живописным лесам, раскинувшимся вокруг города, вы могли с улыбкой заметить, что даже воздух здесь как будто пропитан тишиной и спокойствием.

Возможно, во время вашего гостевого визита мы с вами даже встречались. Может быть, мы с вами даже обменялись парочкой вежливых, ничего не значащих фраз или же вы добродушно посмеялись над моими немудренными шутками. Скорее всего, образ типичного старожила этих мест – седобородого старика, одетого в вылинявшие джинсы и клетчатую рубаху, не задержался в вашей памяти. Но я абсолютно уверен в том, что вам надолго запомнились идиллия и умиротворенность, царящие в наших краях.

Вы совершенно точно могли забыть обо мне сразу же после нашей встречи, но так уж вышло, что именно я являюсь единственным человеком, знающим цену властвующего вокруг спокойствия. Можно сказать, что я являюсь своеобразным хранителем этого тихого местечка.

В наши дни люди забыли старых богов. Предав забвению память предков, человечество отринуло варварские ритуалы и кровавые жертвоприношения, как нечто жестокое и негуманное. Но старые боги при этом никуда не делись. Эти древние могущественные существа пребывают в состоянии постоянного голода и продолжают требовать человеческих жертв. Катастрофы и массовые убийства, «случайным образом» выпадающие на дни древних языческих празднеств – вот плата за людскую забывчивость и за поклонение новым кумирам. Не получая положенных им подношений, древние боги взимают кровавую плату сами, и порой она оказывается слишком высокой…

***

Ночной лес наполнен таинственными шорохами. Свежий весенний воздух пахнет цветущей жимолостью. Причудливо изгибающиеся тени беззвучным хороводом пляшут вокруг посеребренной лунным светом поляны. Где-то неподалеку тоскливо кричит ночная птица.

Зависшая в высоком чёрном небе, луна яркой монеткой отражается в широко раскрытых глазах девушки, крепко привязанной к стволу векового дуба. В призрачном лунном свете её обнаженное молодое тело кажется искусно выточенной мраморной скульптурой. Высокая грудь с ареолами тёмных сосков судорожно вздымается, заткнутый кляпом рот силится издать крик, но ничего не выходит. Крупные слёзы в абсолютном беззвучии бегут по перекошенному гримасой ужаса лицу.

Я не испытываю по отношению к ней никаких эмоций. В конце концов, это всего лишь моя работа. Работа, которую до меня старательно выполняли мои бесчисленные предки.

С тихим шелестом я извлекаю кинжал из ножен. Изогнутый клинок, испивший за многие века кровь неисчислимого количества жертв, хищно поблескивает.

Я хорошо знаю своё дело. Одно практически неуловимое движение, и на горле несчастной широко раскрывается багровое незрячее око. Обретшая внезапную свободу кровь бурным потоком вырывается из узилища плоти, орошая белое тело жертвы и жадную лесную почву живительной влагой.