Литературоведческий журнал №36 / 2015

Lisovich I.I. Disease of the age: Shakespeare’s Timon of Athens and Donne’s Anniversaries

Summary. The article analyzes the reception of disease as an overall condition of society and the world. Although the disease is not named, Shakespeare and Donne describe the symptoms of syphilis according to medical notions of their time.

Начало общества модерн связывают с открытием творческого человека (artist), перспективы в живописи и Нового Света, Реформацией и научной революцией, формированием индуктивного метода, научных институций и национальных государств, с которым в Англии связано имя Шекспира, рождение театра и поэтического языка. Эти исторические события, открытия, идеи и явления создают довольно оптимистическое, светлое восприятие эпохи в наше время. Но если обратиться к саморепрезентации и саморефлексии XVI–XVII вв., то картина выглядит несколько иной. Мы увидим, что гуманисты, поэты, проповедники, ученые и обычные горожане видят свой век «железным», коррумпированным ржавчиной порока, где «время вывихнуло сустав», а человек воспринимает себя «мыслящим тростником». В периоды кризиса гуманизма мы видим родство с эпохой, но присваиваем себе эти состояния, оставляя Возрождению его свет, яркость видения мира, любопытство и восхищение взгляда, направленного на обнаженное тело.

Но рождению Нового времени сопутствовали две болезни – меланхолия и сифилис, поражающие тело и душу. Меланхолия стала самой рефлексируемой и модной болезнью XVI в., ее диагностировали согласно концепции Галена о соотношении четырех элементов в организме человека, о чем свидетельствуют «Анатомия меланхолии» Р. Бёртона и многочисленные упоминания о ней в текстах XVI–XVII вв. Законченный зримый образ этого состояния воплощен в загадочной гравюре «Меланхолия» и в «Четырех Апостолах» Дюрера. Нейдёрфер, делавший надписи к картине по просьбе художника, истолковывал ее и как изображение четырех гуморов: Павел – сангвиник, Марк – холерик, Петр – флегматик, Иоанн – меланхолик. У Шекспира мы находим эту болезнь у Жака-меланхолика и Гамлета, ею поражен Астрофил у Филиппа Сидни, меланхолия проникает в религиозную поэзию Дж. Донна81.

Меланхолию можно назвать болезнью одиночества (от увлечения науками – до любовной тоски из-за отвергнутого чувства) и чрезмерного воздержания, которое ведет к преобладанию холода и сухости. Меланхолия поразила не только ученого, погруженного в поиск истины, но и встраивается в религиозное и поэтическое восприятие человека, размышляющего об истине, мире и обществе. Рождение и умирание Ренессанса происходит под знаком душевного состояния первоначально названного Петраркой в «Моей тайне» ацедией. В XIX в. Людвиг Гайгер проследил истоки этой болезни от закрытых монашеских сообществ к первым гуманистам: возникнув как «монастырская болезнь», она становится у Данте светской «болезнью», а у Петрарки – «философской»82. И если ацедия выражает состояние духовного кризиса, то представление о меланхолии включает в себя и физиологическую составляющую, связывает воедино состояние души и тела. Поэтому меланхолия стала предметом активной эстетизации и рефлексии, в ее наличии охотно признавались, она стала символом поиска истины.

Сифилис же, напротив, был самой немодной, отвратительной, скрываемой и более распространенной болезнью, чем меланхолия. В 1495 г. в Европе распространилась эпидемия сифилиса, который сначала связывали с гуморальным дисбалансом (преобладание жара и влаги), хотя сразу же увидели в ней и моральную этиологию, поскольку связывали с грехом похоти83. К первой четверти XV в. ее научились диагностировать, выявили причины и пути заражения. Сифилис получил название «обезьяньей болезни», поскольку его можно было спутать с венерическими, простудными, инфекционными заболеваниями. Коварство заключалось в том, что, поскольку казалось, диагноз поставлен правильный и человек излечился, но недуг переходил в латентную форму и становился еще более опасным84. Во второй половине XVI в. при подозрении, что причиной смерти является сифилис, проводили анатомирование, чтобы обезопасить родственников покойного от плохой репутации, поскольку уже было известно разрушительное влияние болезни на потомство. Но сифилис отличался от чумы и проказы тем, что можно было контролировать пути его заражения. Новую болезнь связали с половой невоздержанностью, и церковь объявила ее позорной и наказанием Божиим, вследствие чего болезнь старались утаить, что способствовало распространению эпидемий.