– Ежели вам интересно, я все же могу изложить свои гипотезы. У меня, знаете ли, есть своя теория, я ее называю теорией первоназваний. – предложил профессор.
– Никогда о такой не слышал.
– Я о ней пока не писал. Заключается она в том, что человек называя вещи шел от простого к сложному. Для первых вещей вполне хватало двух-трех звуков: «папа», «мама», «я», «вода», «да», «нет». В некоторых языках вода и вовсе один звук – «о». Человек рос, вещи вокруг него усложнялись, и приходилось применять слова все длиннее, сложнее… К примеру «мундир», «фонетика»… На базе старых слов создавали новые: вот «власти» – «властитель»… Приходилось составлять слова составные: «паровоз» и прочее…
– А «человек» – довольно сложное слово?..
– Ну да. Только вот «люди» – очень короткое. А, скажем, в китайском «человек» – один из простейших иероглифов, начертание упрощалось…
– «Воздух»? Казалось бы чего ближе?..
– С воздухом сложнее. Он не осязаем. И чтоб понять, что он вовсе существует, нужны опыты сложные.
– И вы на основе своей теории можете расшифровать запись?..
– Предположить что тут написано…
– Ну, валяйте!..
Профессор вытянул листок, стал пояснять:
– Вот смотрите… Я бы предположил, что вот этот знак обозначает все же человека. Вот этот, условно назовем это префиксом, усложняет до невозможности простой знак. Он должен обозначать что-то простое. Землю, воду, огонь… Но последний бы я исключил, думаю он должен иметь иное более «тревожное» начертание. Этот простой я видел на других надписях, здесь он искажен префиксом, направленным против иероглифа названный мною «человек». Думаю вода или земля как-то изменена и теперь представляет для человека опасность… Человеку предложено уже модифицировать себя не то применением щита, не то стены. Хотя это могут быть какие-то иные защитные приспособления. Хотя я не пойму, как вода или земля может стать опасной?.. Вы не знаете?
Клетчатый знал. Надпись на фотографии за номером пять срисовали с водопровода инопланетной силовой установки. Вода была радиоактивной, и глоток воды уверенно убивал мышь вне зависимости от ее размеров…
Но профессор этого не мог знать…
Клетчатый задумался, потом попросил:
– Соблаговолите вернуть фотографии…
Виктор Иванович подчинился.
– Вы, надеюсь, не снимали копий? Не перефотографировали их?..
– Нет… – с сожалением ответил Стригун.
Про себя он уже начал сожалеть о своей недогадливости. Действительно стоило бы все же перефотографировать.
– Я, как видите, я не спрашиваю вас про заметки. Вы их наверняка делали, и вероятно, не помните даже где они разбросаны. Это совершенно не важно. А вот полный комплект негативов где-то в стороне стал бы для нас опасен. Я намерен сделать вам предложение… А вы бы не хотели поехать к нам?..
– Куда? На нефтяные промыслы?.. Конечно матерьял интересный, я, вероятно, поеду к вам в августе – у меня будут каникулы…
– Через неделю.
– Чего?..
– Через неделю к нам пойдет эшелон из Петербурга. Вам будет выделено купе.
– Но у меня научная работа! Место на кафедре!
– Я вам несколько солгал из соображений государственной безопасности. Я не геолог. Я работаю на государство. И государство весьма заинтересовано, чтоб расшифровать эти надписи. Если вас интересует финансовая сторона или карьерный вопрос – обижены вы не будете. Проект курирует лично Председатель Совета Министров.
– Это так неожиданно…
– Я бы дал вам время подумать, но времени как раз-то у меня нет. Подумайте, какие у вас перспективы открываются как у основоположника новой науки.
– Вы всех так соблазняете?
– Признаться – да. Мне это посоветовал наш научный глава экспедиции.
– А кто он?..
– Узнаете в свое время.
Поскольку приличия требовали раздумий на такое предложение, мужчины помолчали.
– У вас много материалов? – спросил профессор.
Клетчатый кивнул.
– А арицы?..
– Вы совершенно правы. Арийцы тут совершенно ни при чем.
– А кто причем, вы знаете?
Клетчатый кивнул еще раз.
Ссоры в семье
– Я несколько обеспокоен пропажами вашего кавалера…
Почти за полгода супружеской жизни Аленки, профессор, кажется, ни разу не назвал Андрея супругом или мужем дочери. Только: кавалером, ухажером, и только в присутствии Данилина – по имени-отчеству.
Алена устало отложила книгу, едва заметно коснулась живота.
Ответила:
– Вы же знаете Андрея. Он постоянно в командировках.
– Меня-то это и беспокоит. Я уж не знаю, как он там в командировках время коротает. У меня есть моя дочь… Все дело в том, что у меня будет важная командировка. На месяц я уеду в этнографическую экспедицию… Кто будет за тобой следить?..
– Не нужно за мной следить… Всегда есть дедушка и тетя Фрося!..
– За дедушкой самим нужен глаз да глаз… А Фрося… Послал же господь Бог родственничков…
Профессор сильно кривил душой: без Фроси семья Стригунов прожить бы могла, но крайне неуютно. Виктор Иванович, к примеру, даже не знал, сколько стоит хлеб в лавке, не говоря уже о более сложных вещах.
– Papa? А куда вы едете? – спросил Аленка.