Литконкурс Тенета-98

Одно осталось непонятным: зачем Родители нас забирали к Звездам? Зачем растили и учили? Зачем хотели, чтоб *их* учили мы? Это была какая-то игра?!

Я хотела спросить у мудрой Исис, которая летела следом, но уже не смогла.

Ну что ж, спрошу у самих Родителей, как только доберемся.

Прощай, Аммон… — Официальная генеалогия девяти главных богов Египта (эннеады):-

Ра => Шу + Тефнут => Геб + Нут => Осирис, Исида, Сет, Нефтида.

Ра — отец и царь богов, бог солнца и огня.

Шу — бог воздуха.

Тефнут — богиня влаги.

Геб — бог земли.

Нут — богиня неба.

Осирис — бог загробного мира, владыка мертвых.

Исида (Исис) — богиня плодородия, покровительница женщин.

Сет — бог чужих стран, пустыни, покровитель зла.

Нефтида (Нефтис) — богиня-покровительница дома.

А также: Гор, сын Осириса и Исиды, — бог-фараон.

Сергей Буянов Осень № 20 (АД. БУДУЩЕЕ. ВИНСЕНТ.) Рассказ

Часы идут куда-то по стене и ведут меня за собой. Я знаю куда и чувствую — мы все ближе и ближе.

Удар спички о край коробка и я прикуриваю. И успеваю скурить сигарету, пока спичка горит. Или я курю слишком быстро, или секунда тянется слишком долго. От огня пальцы начинают желтеть, от дыма покраснели глаза. Бросаю и спичку, и окурок.

Удар выросших из чьих-то пальцев когтей заставляет взвизгнуть стекло окна за моей спиной. С надеждой оборачиваюсь, вспышка молнии видимостью света разочаровывает: всего лишь ветер играет веткой дерева. А на ветке листья мокрые — идет дождь, а на ветке цвета красный и желтый — осень. А на дереве листьев мало — скоро зима.

Бой капель в окна и в крышу — дождь. А в дверь бьет ливень. Или нет, это кто-то хочет войти. Я иду открывать. Впускаю кого-то, но в прихожей темно, и я различаю только, что это девушка.

— Дайте закурить, — просит она. Я подаю ей сигарету и спички.

— Курите.

Она берет спичку, чиркает о коробок. Спичка загорается, выскальзывает из дрожащих пальцев замерзших рук и начинает падать. В ее свете я успеваю различить, что одета девушка не по погоде: рубашка желтого цвета, красные спортивные брюки, зеленые кроссовки. Спичка падает в лужу у ее ног и гаснет.

— Идите в комнату, — говорю я. Осторожно ступая в темноте, гостья уходит. Я остаюсь, подбираю с пола спичку и вытираю лужу.

Стук упавшей на пол вазы доносится из комнаты. Я вхожу туда и включаю свет. И вижу отблеск в зелено-желтых глазах, и запах лежащего в осколках вазы цветка теряется в аромате, исходящем от пышных рыжеватых волос.

— Извините, что не включил свет сразу, — говорю я.

— Давайте поставим его в другую вазу, — девушка подбирает цветок, он отражается в ее глазах. Я представляю, как красиво он выглядел бы в ее волосах: синий на красных.

— У меня нет другой вазы.

— Ну тогда дайте банку или бутылку.

— Нет, такой цветок не может стоять в банке. Лучше я оставлю его для гербария. — Беру цветок и без сожаления прячу меж листов большой книги: он успел надоесть мне за те три месяца, которые стоял в вазе.

Удар о пол разбившейся капли. Капля упала с капюшона девушки, который она держит в руке. Он спас от дождя волосы, но вся одежда промокла. Там, куда она наступает, остаются влажные следы.

— Вам надо переодеться, — говорю я. — Да, если можно.

— Но у меня нет другой одежды, кроме той, которая на мне.

— Что же делать, мне холодно.

— Если хотите, я дам вам свою рубашку.

— Давайте.

— Идемте, — говорю я, и положив книгу с цветком на стол, направляюсь в соседнюю комнату.

Стук упавшей на пол книги заставляет меня обернуться. Проходя мимо стола, девушка задела книгу, и та упала. Я вижу, как выпадает цветок. Сухой стебель ломается в ее дрожащих пальцах, лепестки осыпаются.

— Ничего страшного, — говорю я. Собираю лепестки, беру сломанный стебель и опять вкладываю в книгу.

— Странная книга, — говорит девушка, с интересом разглядывая толстый том. Он весь белоснежный, и обложка, и страницы, только на корешке стоит черная цифра «20».

— Мне ее подарили девять месяцев назад, в последнюю ночь зимы.

— Девять месяцев?

— Да, ночь в ночь девять месяцев назад было начало. А сегодня конец, говорю я, увидев, что на страницах, между которыми лежал цветок, остался его зелено-синий отпечаток. — Ее уже можно поставить туда, — я убираю книгу на полку, где по порядку стоят точно такие же, с номерами от 1 до 19.

— Идемте, — я провожаю девушку в соседнюю комнату, снимаю рубашку и оставляю ей.

Стук закрывшейся двери. Пока девушка переодевается, я собираю осколки льда и вытираю мокрые следы. Вазу мне сделали из последней весенней сосульки. Все чисто и сухо. Возвращаюсь в спальню. Девушка бросила мокрую одежду на пол, от нее расползается лужа. Сама гостья в моей рубашке стоит перед зеркальной дверцей шкафа.

— Мне не идет белый цвет, — говорит она, разглядывая свое отражение.

— Это цвет траура, он идет только покойникам и новорожденным.

— Тогда почему вы носите белую рубашку?

— У меня сегодня день рождения, мне двадцать.

— Поздравляю, — говорит она и целует. Щекой я чувствую, какие у нее холодные губы.

Стук пульса у нее на запястье.

— У вас холодные руки.

Стук ее сердца.

Ты холодная.