Литовские народные сказки

Но пришел батраком ангел, а черт — помощником батрака. Они пришли к хозяину и сказали:

— Не нужны ли батраки?

— Нужны. Сколько нужно жалованья?

— Когда мы закончим, так нам обоим дашь что-нибудь.

— Хорошо, — сказал хозяин.

И [они] усердно служили тому хозяину. Уже пришло Рождество — эти батраки не уходят. Что с ними делать? Он сказал:

— Идите и сегодня замостите камнями мой двор.

Черт тут же стал носить камни, а ангел — укладывать. И до обеда у них все было готово. Они пришли к хозяину и сказали:

— Дай нам [другую] работу, [эту] уже кончили.

Хозяин испугался, что придется платить им жалованье.

Пришла Кутья [Сочельник], когда у нас меняются батраки[43].

Уже им надо расставаться. Хозяин спрятался за печку и сказал жене:

— Ты скажи батракам, что меня нет дома.

Батраки пришли, спросили:

— Где хозяин?

Жена сказала:

— Его нет дома.

— Ну, так ты дай нам жалованье.

Хозяйка спросила:

— Ну, а сколько ты хочешь?

Ангел сказал:

— Дашь мне три зерна пшеницы.

Она подала ему зерна, которые ангел положил в карман. И дала им такую булочку хлеба. Они [ее] переломили пополам, положили в карманы и пошли. Но чертенок все скачет вокруг ангела и говорит:

— Ну, а что мне будет жалованья? Ты получил хоть три зернышка, а я ничего!

Ангел сказал:

— Тебе пускай будет тот, кто лежит за печкой.

Черт тут же побежал, схватил хозяина и понес в пекло.

К 1.2.1.5. / AT 650А¹. Шинкевичюс, деревня Ожкабаляй, уезд Вилкавишкис. Зал. Винцас Басанавичюс (1902). BsLPĮ 4 25.

Записано 29 вариантов, в которых батрак служит за щелчок / за то, что сможет унести / он возьмет платы одну соломинку из кровати и одно бревно из стены. В конце года батрак дает щелчок в печку — гром убивает хозяина / батрак уносит печку, в которой спрятался хозяин / уносит все добро хозяина. В 13 вариантах хозяин спасается: он видит, как батрак приподнимает клеть, удивляется и упоминает черта / хозяин солит пищу батрака — тот убегает.

84. [Агуонеле]

Жили старик и старушка. У них была дочка Агуонеле[44] — черная-черная, как семена мака. Мать говорит отцу:

— Отнеси в колодец — она отбелится.

Отец отнес [ее] и опустил в колодец. Тогда мать накрошила сала, добавила яичек, отнесла к колодцу и сказала:

Агуона, дочка Агуона,
Высунь ручку — белая ли ты уже?

Агуонеле высунула ручку, поела, поела. А мама сказала:

— Оставайся, [ты] еще черная. Но, — говорит, — если кто придет, будет звать, не высовывай ручку.

А волк слышал это. Он подошел к колодцу и [сказал] грубым голосом:

Агуона, дочка Агуона,
Высунь ручку — белая ли ты уже?

Агуона не высунула ручку. Волк убрел, ему стало стыдно, что Агуона не высунула ручку. Тогда он пошел в кузницу:

— Кузнец, кузнец, подкуй мне язык! Я тебе заплачу.

Кузнец говорит:

— Ну, клади на наковальню!

Кузнец подковал язык молотом. Тогда кузнец говорит:

— Ну, так плати!

Волк поднял одну ногу — копейка, другую ногу поднял — копейка. И заплатил. Тогда волк подошел к колодцу и уже тонким голосом [сказал]:

Агуона, дочка Агуона,
Высунь ручку — белая ли ты уже?

Агуонеле высунула ручку. Волк цап за ручку и унес ее в лес.

У мамы больше нет дочери. Она легла на скамью и умерла. Тогда позвали волка и Агуонеле на похороны.

Агуонеле плачет по матери:

Мамочка, гостюшка,
Как кленовый листочек — лалюкшть!

А волк плачет:

Тещенка, дудочка,
Как половина жернова — крюкшть[45]

!

Там гости были, так они выкопали яму под столом и насыпали [в нее] горящих углей. Волка посадили за стол кушать. Тогда гости говорят:

Людской зять, подвинься,
Людской зять, подвинься!

Волк подвигался, подвигался — и упал в яму. Тогда мама поднялась со скамьи и кочергой убила волка. И Агуонеле осталась у нее.