Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Действительно, так называемые земли-аннексы и на вальных сеймах не тонут в общем единстве. Они выступают то и дело со своими особыми заявлениями и ходатайствами. Правда, попыток признать те или иные постановления сейма не имеющими силы для данной земли, какую однажды сделали жмудины, не встречаем более в наших известиях, но тем не менее отдельность, особые интересы земель выступают явственно в общей сеймовой работе.

На каждом сейме, кроме ряда петиций по разным вопросам от князей, панов и шляхты всего великого княжества (государства), встречаем просьбы отдельных земель. Просьбы эти то касались тех или иных местных нужд, то повторяли некоторые из просьб, входивших в состав общих петиций. Любавский в последнем случае видит в соответственном местном привилее источник общих петиций, указание на то, что инициатива по данной просьбе принадлежала данной земле. Общие петиции, вероятно, составлялись из заявлений отдельных земель, находивших сочувствие всего сеймового собрания. Но бывало и иначе: местные просьбы на следующем сейме повторяют тот или иной пункт предыдущей общей петиции, свидетельствуя о сочувствии данному домогательству шляхты со стороны местного общества и служа напоминанием об исполнении. На такие повторения господарь обычно отвечал ссылкой на свой ответ предыдущему сейму.

Нередки случаи ходатайств о подтверждении местных привилеев отдельных земель наряду с просьбами о подтверждении общеземским привилеем прав панов, княжат, панят и всего рыцарства. Забота о сохранности местных привилеев даже обострилась с развитием общего законодательства на сеймах. Она ведь вела к осуществлению мысли, чтобы все обыватели великого княжества и земель, «ку нему належачих», жили под одним правом. И в эпоху статутовой кодификации встречаем ходатайства, чтобы новый статут не нарушал привилеев отдельной земли, чтобы господарь гарантировал эту ненарушимость особым «листом».

С этим связаны и ходатайства о том, чтобы в статут были вписаны все местные привилеи. Господарь отказывал в таких просьбах, ссылаясь на то, что он ничьих прав не нарушает, или просто «для некоторых причин».

Любопытно, что не встречаем конкретных указаний на нарушение новым законодательством тех или иных статей местных привилеев. Дело и было, видимо, не в отдельных пунктах, а в опасении утратить вообще свою обособленность и связанные с нею выгоды, прежде всего по части держаний и урядов.

Обобщение понятия местных уроженцев, которым таковые должны даваться, на все население государства умалило бы выгоды представителей местного общества, и, например, жмудины просят на сеймах 1542 и 1554 гг., чтобы уряды в Жмудской земле не давались ни литовцам, ни русским, а только уроженцам Жмудской земли по представлению старосты, тиунов и шляхты. Господарь отвечал, что никому неоселому на Жмуди не давались там уряды, уклоняясь от сути дела, так как их уряды давались вместе с пожалованием земли, что создавало чужаку оседлость.

Так, в 1554 г. волынская шляхта протестует против отдачи старосте луцкому, князю Сангушке, городничего и мостовничего в Луцке, тогда как эти уряды искони раздавались местным земянам. Протесты эти, как и возражения на совмещение урядов, направлены против все большего проникновения в местные единицы людей из центра, становившихся и местными урядниками и местными землевладельцами, связывая более крепкими административными и бытовыми связями область с центром.

Привычная местная обособленность стала почвой, на которой развивается стремление шляхты к судебно-административной децентрализации. Она вырастала из весьма реальных и существенных интересов — потребности в более доступном и дешевом суде.

Добившись установления определенной судебной сессии высшего суда, панов-рады, сперва одного, затем двух «снемов судовых» в Вильне, шляхта борется против практики изъятия господарскими листами отдельных лиц из обычного присуда под личный присуд господарский. Подобная привилегированная подсудность на деле, особенно при Сигизмундах, обращала иск к такому лицу в нечто трудно исполнимое ввиду пребывания господаря в Польше.

И сеймы борются с панами-радою во главе против апелляции к господарю, когда он находится в Польше. Вызовы на суд в Польшу, присылка оттуда детских и т. д. встречают постоянные жалобы, как практика, дающая широкий простор сутяжнической волоките. Господарь объяснял развитие этой практики тем, что паны-рада не съезжаются на роки судовые и не чинят справедливости, но рада отвечала, что мало кто судится у нее: одних детские увели-де в Польшу, другие представляют господарские листы о неподсудности, и хотя по праву такие листы не обязательны, но рада стесняется пренебрегать ими из уважения к господарю, не желая оказать ему «непослушенства».