Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Первоначальное образование Русского государства, как известно, произошло из соединения первых двух ветвей русской народности, то есть белорусов и малороссов. Но Русское государство, образовавшись из этих двух ветвей, не могло явиться стройным, крепким и могучим политическим организмом с абсолютною монархическою властью, грозною для внешних врагов; почему?

Белорусы и малороссы, как известию, страстные любители личной свободы, доходящей до произвола. Свобода эта прежде всего проявляется в семейном быту белорусов и малороссов: каждый член семейства до тех пор только и повинуется старшему члену семьи, или хозяину: отцу, брату, дяде и т. п., пока бывает мал, но как только делается взрослым, так сейчас требует раздела и, получивши его, становится самостоятельным и независимым лицом. Если кто долго жил в Белоруссии и Малороссии, тот не мог не видеть, что вышеозначенные явления в сих областях постоянно повторяются: там, как только малые члены семьи – сыновья, племянники или другие родственники, находившиеся под опекою, – подрастут и сделаются совершеннолетними, сейчас требуют отдельных хат и надела земли;

в противном случае начинают ссору, и старший член семьи волею или неволею уступает им, и семья раздробляется.

Так было и в древние времена Русского государства: из источников мы знаем, что и тогда семья постоянно раздроблялась.

Затем дух этой свободы перешел и в города. Из истории мы видим, что в Древней Руси, в первые два-три века существования ее, города развивались самостоятельно и независимо друг от друга. Если существовала связь между ними, то не более как федеративная. Наконец, это врожденное стремление к независимости и неподчиненности высшему авторитету перешло и на удельные княжества, из которых состояла Древняя Русь. С развитием Рюриковой династии каждый член ее требовал непременно отдельного и самостоятельного княжества, хотя бы из одного городка состоящего; в противном же случае он поднимал крамолу. Вот одна из главных причин, почему мы видим в древнем Русском государстве множество самостоятельных удельных княжеств. Но очевидно, что такой государственный строй в Русской земле неминуемо должен был сию последнюю привести к гибели: стоило бы только напасть на Русь какому-нибудь стороннему, внешнему, но более стройному и крепкому политическому организму, и существованию ее был бы конец. И действительно, подобного рода исход для древней удельно-вечевой Руси уже предвиделся, когда на нее стала напирать Литва с своими даровитыми представителями. В самом деле не прошло 70 лет со времен образования Литовского государства, как оно уже в лице Гедимина владело чуть ли не половиною тех областей, которые составляли древнюю удельно-вечевую Русь! Поэтому ясно, что если бы Литовское государство продолжало расширяться за счет русской территории с такою быстротою, с какою оно до сих пор расширялось, «то скоро пришлось бы, – по справедливому замечанию одного историка, – справлять тризну по государству Владимира Святого, как по покойнику».

Но этого, к счастию, не случилось: на спасение гибнувшего государства Владимира Святого выступила третья ветвь русской народности, именно: великорусская, или московская – «москаль выступил».

По своему характеру и особенно политическому идеалу эта ветвь совершенно противоположна первым двум ветвям, то есть белорусской и малорусской. Как белорусский и малорусский народ, подобно всем славянским народам, отличался непостоянством, нетвердостью в убеждениях и политическою нетактичностью[79], так, наоборот, великорусский народ отличался и отличается постоянством, твердостью в убеждениях и политическим тактом; как белорусы и малороссы действовали по большей части под влиянием минуты, страсти, без системы, урывками, так, наоборот, великорусский народ действовал и действует систематически, по расчету и холодному уму. Как белорусский и малорусский народ, подобно всем славянам, видел политический идеал в свободе, независимости, в неподчинении сколько-нибудь выдающемуся авторитету, в децентрализации, – так, наоборот, великорусский народ видел и теперь видит свой политический идеал в подчинении один другому, в централизации и признании высшего авторитета, высшей абсолютной монархической власти, которую он признает священною и неприкосновенною. Без абсолютной монархической власти великорусский народ не мыслил и теперь не мыслит и не может мыслить никакой политической формы, никакого политического организма: «Государь – батько, а земля – матка», «Народ – тело, а царь – голова»; «Без царя земля вдова»; «Без Бога свет не стоит, без царя земля не правится»; «Не человек дает закон царю, а царь человеку», – говорят древние русские пословицы. Эти пословицы и в настоящее время среди великорусского народа в большом ходу.