Лица

Психология человека — что парус на шхуне: то тянет вперед, то тормозит, смотря как «поставишь». Сдается мне, что далеко не у всех на заводе правильно поставлено понимание ударничества и идеи уплотнения. Отсюда много искусственных проблем-тормозов. Например: хорошо, мы людей отдадим, а куда денем станки? У нас что же, станки стоять будут? Или: предположим, фонд заработной платы «заморозят», уплотнение проведут, а потом, через какой-нибудь годик, от своих решений отступятся и все переиграют назад, а люди уже тю-тю! Где их тогда искать? Или: за счет кого прикажете уплотняться? За счет асов или середняков? Дудки! Каждый руководитель, конечно же, уплотнится за счет отстающих, и тут такое начнется!..

Это называется: в светлое будущее, но с небольшим запасом соли. На всякий случай.

МАРШРУТ ИЗ ПРОБЛЕМ. Объемы производства растут, а людские резервы близки к исчерпанию. На «Красном Сормове» ввели в строй новый механический корпус-красавец, там 342 единицы оборудования, и на мой вопрос, сколько не хватает станочников, начальник корпуса ответил: «Мы можем взять практически неограниченное количество людей». Без цифр ответил. Цифры уже ни к чему. Говорят, ни один станочник не может уйти с завода, предварительно не встретившись с директором или его заместителями. Вторую смену решили кормить бесплатно. Объявлено, что пятидесятиквартирный жилой дом, который уже строится, будет отдан токарям и фрезеровщикам. Всеми силами поднимается престиж станочников, некогда утерянный. Все герои «Красного Сормова» — «на берегу»: сборщики кораблей, сварщики, монтажники. Ни одного токаря. Теперь в школах появились лозунги: «Идите в станочники!» — на заводе не хватает четырехсот человек!

Но поднять престиж станочников — политический вариант решения вопроса, а не экономический. Кроме того, нельзя решать кадровые проблемы «по профессиям». Подняв престиж токарей, перекачаем людей в эту профессию, завтра начнется перекачка в монтажники. Зато ударничество подсказывает, правда, не единственный, но выход из положения: меньшим количеством рук — те же объемы! Идея уплотнения не только экономически целесообразна, но и вынуждена к исполнению.

Замечу при этом, рискнув еще раз повториться, что уплотнение далеко не всюду применимо и, кроме того, не единственный способ повышения производительности труда. Мы совершенно не коснулись, например, научной организации производства, внедрения новой техники и прогрессивной технологии, использования прочих резервов, связанных с развитием научно-технической революции.

«Красное Сормово» тем не менее отличный плацдарм для уплотнения. И отнюдь не за счет элементарного «вкалывания» рабочих — об этом надо сказать ясно и определенно, а за счет улучшения качества работы всех звеньев и служб, за счет использования резервов. Свои 500 нормо-часов Черняев, вероятно, мог бы дать даже в тех реальных условиях, в которых он сегодня работает. Но это не тот путь, он не может нас устроить. Высокая выработка Черняева только тогда приемлема, когда она будет достигнута нормальным трудом рабочего без сверхнапряжения, когда она естественно выльется, как результат решения целого комплекса экономических проблем.

Мне представляется огромное табло с кнопками-станциями, как на схеме Московского метрополитена. Вы хотите ехать до «уплотнения»? Нажмите эту кнопку, и перед вами вспыхнет маршрут из проблем, которые попутно придется решать: «Планирование», «Нормирование», «Определение трудоемкости», «Формирование фонда заработной платы», «Кооперирование», «Номенклатура» и т. д. Если угодно, нажмите кнопку «Номенклатура», и среди вспыхнувших проблем вы непременно найдете «Уплотнение». Короче говоря, нажимайте на кнопки — ехать-то все равно надо!

«Умом понимаю, а душа не берет», — признался однажды Болинов. Нет, я не могу обвинять его в трусости, в консерватизме, в местничестве и прочих грехах. Алексей Николаевич — человек знающий, честный, деловой и осторожный, при этом у него есть все основания осторожным быть. Прежде чем пойти на уплотнение, он «всего-навсего» хочет убедиться, что все звенья и службы завода готовы к этому акту. К сожалению, как мы выяснили, общий уровень готовности пока еще низок или, по крайней мере, не у всех одинаков. И уж наверняка никто не хочет быть первым. Но кому-то придется. Александр Черняев, взяв повышенное обязательство, делает 280 нормо-часов в месяц, а может и готов делать 500. «Порох» у него есть, но то, что он остается в «пороховнице», ненормально и противоестественно. Это понимают все. Рано или поздно Черняев заставит изменить положение. У него есть очень сильный способ воздействия: факт его существования.

ДЕЛО, ТОЛЬКО ДЕЛО

СЧЕТ НА МИНУТЫ. Я слышал, будто бы нынешнее ударничество своего рода «профессиональная акселерация»: молодые люди, называемые передовиками, созрев профессионально, что вовсе не трудно в наш век научно-технической революции, нравственно все же отстают от самих себя. Мол, хорошо работать — пожалуйста, но шагать впереди по всем параметрам и при этом куда-то звать — извините.