Лица

Для начала мне важно было установить, насколько соответствует Малахов типу современного молодого преступника, который «высчитан» социологами. Так, например, он был школьником, и с этой точки зрения типу не соответствовал, потому что в преступных делах печальное первенство было за работающей молодежью. Зато он был городским жителем, а город давал во много раз больше подростковой преступности, чем село; имел незаконченное среднее образование, как подавляющее большинство его коллег по несчастью; относился к тем семидесяти из каждой сотни осужденных несовершеннолетних, которые воспитывались двумя родителями и потому формально не считались безнадзорными.

Разумеется, среднестатистическая личность всегда отличается от конкретной, как манекен от живого человека, и я понимал, что полного совпадения быть не может. Но и мое стремление объяснимо: я хотел, чтобы «герой» повести был таким и пережил такое, что позволило бы мне, следуя за ним по пятам, охватить как можно больше типических черт действительности.

Но вернемся к Малахову. «Букет» из трех статей уголовного кодекса означал, что он занимался открытым похищением имущества граждан, то есть грабежом, совершал, кроме того, тайные кражи в палатках и магазинах и еще угонял автотранспорт. О своих преступлениях он рассказывал спокойно, без лишней аффектации и с таким подробным изложением технологии, будто речь у нас шла о рыбной ловле. Ни голод, ни нужда его красть не заставляли, семья была достаточно обеспеченной, и это обстоятельство соответствовало выводу ученых о том, что материальное положение человека как бы автономно к целям воровства, то есть прямой зависимости тут нет.

Я спросил у Малахова, какую наибольшую сумму денег ему приходилось держать в руках, и он задал встречный вопрос, никогда бы не пришедший в голову честному человеку: «Своих?» Затем предупредил ответ еще одним контрольным вопросом: «А вы не спросите, откуда?» Я сказал: «И так ясно, выиграл по лотерейному билету». Он улыбнулся и небрежно произнес: «Двести рублей». Я тут же поинтересовался, считает ли он эту сумму большой. «Да нет, — сказал Малахов, — это ж не две тысячи». — «А две — богатство? Было бы у тебя две тысячи, ты бросил бы воровать?» Он не ответил сразу, подумал, потом твердо произнес: «Надо шесть».

Уверен, он фантазировал на ходу, но обманывал не только меня — себя тоже, потому что и сам не знал, какая нужна сумма денег, чтобы покончить с воровством, существует ли она вообще и от нее ли зависит решение. Однако что-то все же заставляло его называть конкретную цифру, и именно «шесть», а не «три» или «девять», в этом загадочном «что-то» заключалась его суть, к познанию которой я стремился.

Малахов был чуть выше среднего роста. Глаза голубые, хитрые и, что называется, с поволокой. Не будь он стрижен наголо, я бы считал его шатеном. Позже мне показали его «вольную» фотографию: прямые и длинные волосы, которые приятно для постороннего взгляда закидываются назад одним движением головы. Плечи у Малахова были широкие, вся фигура говорила о том, что, возмужав, он превратится в крепкого, основательного мужчину. Но более всего меня пленяла его мягкая, я бы даже сказал, младенческая шепелявость, никак не вяжущаяся с синей арестантской одеждой и преступной биографией.

— Извиняюсь, конефно, а фто вас, собственно, интересует?

— Меня интересует, — сказал я, — думал ли ты когда-нибудь, почему именно тебе приходится сидеть в колонии, а точно такие ребята, как ты, гуляют на свободе?

— Ну и фто? Думал.

— И до чего додумался?

— Им повезло. А меня накрыли.

— Ну и дурак, — сказал я откровенно. — Знаешь, Андрей, твоя жизнь может оказаться для некоторых хорошим уроком. Хочешь добровольно послужить общему делу?

— Не футите? Тогда пифыте: согласен!

Вот так был сделан мой выбор. Я понимал, что отныне, с какими бы неожиданностями и «неправильностями» я ни столкнулся, изучая жизнь Андрея Малахова, я не оставлю работу, потому что его личная судьба будет волновать меня не меньше, чем вся проблема преступности.

II. ТОЧКИ ОТСЧЕТА

НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ. К моменту нашего знакомства Андрей Малахов обладал ярко выраженной и законченной психологией преступника. Это обстоятельство подтвердил психолог колонии, который по моей просьбе провел с Малаховым несколько тестовых бесед. Одну из них предлагаю читателю в стенографической записи.

П с и х о л о г. Слушай меня внимательно, а потом дай оценку услышанному. Некий Михаил, пятнадцати лет, однажды пошел купаться…

М а л а х о в. На речку?

П с и х о л о г. Несущественно. Предположим, на речку. Важно то, что он сидел на пляже с невеселыми мыслями, потому что вечером ему предстояла встреча с друзьями, а Миша был у них в долгу. Они часто угощали его вином. Он же их — ни разу, так как не имел денег. У матери просить бесполезно…

М а л а х о в. Факт!