Лица

Мне рассказали об одном опыте, поставленном не так давно американскими учеными. Они взяли десять новорожденных обезьян, отделили от стада и друг от друга и поместили в «одиночки» — в условия, при которых животные общались только с автоматами: нажмет обезьяна кнопку — появляется пища, нажмет другую — струя воды, повернет рычаг — вращаются колесики и прочие предметы, обеспечивая игры, и так далее. Через полтора года подопытных вернули в стадо. Эффект был ошеломляющий. Все десять обезьян оказались по сравнению с обычными с пониженной эмоциональностью, не могли самостоятельно найти себе партнеров для продолжения рода и для забав, а злобность и агрессивность этих обезьян по отношению к «нормальным» собратьям была на «преступном» уровне.

Конечно, я далек от мысли механически распространять результаты опыта на человеческое общество, но, полагаю, и в нашей среде холодный и бездушный родитель, лишенный эмоций, способен воспитать из ребенка лишь нечто подобное себе, по принципу «автомат — автомату». Тем более что отношения между людьми, как установили психологи, приобретая устойчивость и продолжительность, могут стать чертой характера. Это значит, что, если они были основаны, положим, на доброте, в характере человека может появиться добрая черта, но если на равнодушии, на цинизме, на лицемерии…

Когда-то, готовя сына к поступлению в школу, Роман Сергеевич объявил, что с первого по второй класс «включительно» будет лупить Андрея куском телевизионного кабеля, с третьего по четвертый — солдатским ремнем с металлической пряжкой, а с пятого и «далее везде» — кулаками: мол, ничего, к тому времени подрастет, выдержит. Первую порку — за то, что Андрей плохо написал в тетради букву «а», — отец действительно устроил куском телевизионного кабеля. Судя по рассказу Андрея, Роман Сергеевич бил его вовсе не потому, что очень уж рассердился, а «нужно было» и «обещал»; к слову сказать, порол совсем не больно. Мать попыталась вмешаться и защитить сына, но, по мнению Андрея, не потому, что пожалела, а чтобы «переманить на свою сторону». И сам Андрей громко орал не из-за боли или обиды, а «положено орать, иначе отец долго не остановится». Три автомата, три механизма расчетливо, холодно и равнодушно, каждый в меру способностей, исполнили «семейный долг». Кстати, Андрей и после наказания плохо писал букву «а», но это уже никого не волновало.

Ни настоящей жалости, ни истинной любви, ни искреннего сочувствия, ни даже подлинного гнева, — что может получиться из ребенка, воспитанного в этой переохлажденной семье Малаховых, лишенной натуральных чувств? Мне приходит в голову страшная мысль: может быть, чем «такие» родители, лучше «никаких»? Если ребенка вообще не воспитывать, а позволить ему просто расти, как растет трава, из него в конце концов что-нибудь вырастет, и что именно, по крайней мере, неизвестно. А тут — никаких сомнений!

АНДРЕЙ МАЛАХОВ ИЗ ПЛЕМЕНИ «АЛОРЕЗОВ». В колонии у меня состоялся с Андреем такой разговор.

— Представь себе, — сказал я, — что ты маг-волшебник и тебе дается право совершить три любых чуда. Настройся, соберись с мыслями — и твори!

— А зачем?

— Неужто тебе не интересно помечтать?

— Дак ведь не исполнится.

— А вдруг?

Андрей задумался. Я с любопытством ждал, пытаясь угадать диапазон его желаний: вероятно, от немедленного освобождения из колонии до всеобщего мира на земле?

— Тэ-э-эк, — сказал Андрей. — Три чуда, говорите? Любых? — Я сделал царский жест, означающий: чего душе угодно. Его глаза немного ожили, потом в них появилось нечто плотоядное, и он потер руки. — Значит, так. Перво-наперво я хочу полное государственное обеспечение до конца жизни: чтоб квартира, чтоб деньги, дача, машина — чтоб все!

— Работать при этом?

— Вы что?!

Я выглядел, наверное, большим чудаком, но не унимался:

— Тогда, может, учиться?

— Чему? Как тратить деньги? Ну, вы и скажете…

— Понял. Переходи ко второму чуду.

— Второе… — Он сделал интригующую паузу. — Пусть будет долговечье!

— Прекрасно. Кому, если не секрет?

— Как кому? Разве другим тоже можно? — Я пожал плечами, боясь спугнуть его бушующий эгоизм: мол, ты волшебник, тебе и решать. И Андрей решил: — Тогда еще бабе Ане: живи сколько хочешь!

— А матери с отцом? — спросил я, но он не слушал вопроса.

— Над третьим чудом, — сказал Андрей, — буду думать. А то еще прогадаю.

— Я спрашиваю, отцу бы с матерью дал долговечье?

Он вновь «не услышал».

— Третьим чудом будет — встретить хорошую девушку!

— Ну вот и прогадал, — сказал я. — И так встретишь.

— Ой ли? — произнес Андрей с далеко не юношескими интонациями в голосе. — Разве отец мою мать «встретил»? А баба Аня тоже, по-вашему, «встретила»? Алкоголика-то? Не, тут без чуда не обойтись, уж я-то знаю!..