– Я клялся в доброте твоей не раз,
В твоей любви и верности глубокой.
Я ослеплял зрачки влюбленных глаз,
Чтобы не видеть твоего порока.
Я клялся: ты правдива и чиста, –
И черной люжью осквернил уста.
«Лягушки, черви плодятся из грязи», –
Твердили умники все до Гарвея.
А Вильям доказал, в трудах потея,
Что нет такой животной мрази
И даже человечьего лица,
Которые не вышли б из яйца.
Живое все родится из яйца.
Любовь людская... тоже от яйца.
Он мыслил сферой нижнего отростка,
В любовных игрищах, теряя меру,
За час до смерти от своей отрекся –
И в ласках дев чужую принял Веру.
Родиться выпало на чердаке.
Росла ж и танцевала в кабаке.
Спала с партнером Карлом под пологом
Да с Карлом-кучером в его карете...
Тож в шутку короля Карла Второго
В постели называла Карлом третьим.
Имела знатных семь любовников
И вдобавок – короля.
А Дигби - из числа угодников –
Не вынес эти «тра-ля-ля» –
И убил себя.
– Пишу портрет тридцатый короля.
По знатности среди вельмож я – первый.
Добыл дворянский титул не зазря –
Женюся на фрейлине королевы.
Проснулась ранним утром королева:
Супруга рядом нет – пошёл «налево».
Барбара услаждает короля:
Сигнал об этом – вывеска белья.
Умом так поднялся над человечеством,
Что чары женщин принимал за глупости.
А виновата в том девчонка-свечечка,
Что гения отвергла в ранней юности.
Себя любила с королевским рвением.
Красивой феей, лучшей, мудрым гением
В ее присутствии ее лишь называли.
Но женихи той «лучшей» избегали –
Осталась незамужней королева.
За дерзкий фельетон стоял три дня
В колодках у позорного столба.
Но все ж народ не бил его пинками –
Писателя осыпали цветами.
В боях всегда сникала вражья сила,
В полемике та ж мощь врагов косила...
Себя же победить Бог не помог:
Назвал преемником родного сына,
Который управлять страной не смог.
– Якшаться с королем желает Мэри,
А я душой на стороне повстанцев:
Семья вот рушится...
Какие принять меры?
Любовь лишь помешала нам расстаться.
– Люблю создавать путевые заметки.
О чем? Как увидел старушку с младенцем.
Как мыла калека в буфете тарелки...
Пишу лишь о том, что прочувствовал сердцем.
Не думала Стелла, что Свифт изменяет.
Но Эстер ей все описала в письме.
Теперь довелось выбирать Джонатану,