Лица века

И вот уже десять лет подряд занавес над Россией и открыты все шатающиеся декорации, все наши безумства «перестройки» – разгромные реформы, нищета, неизлечимые болезни, повышенная смертность, вымирание нации (почти по розенберговскому плану «Ост»), моральное бесстыдство, тирания криминала, современное одичание – продажность и предательство. Подлинные же ценности жизни продолжают надламываться противоестественными условиями действительности, равнодушием людей, изощренными фокусами свободы.

И огромный корабль России в самом деле как бы безжизненно потерял ход среди Бермудских островов в мистическом треугольнике Атлантического океана, где в течение века бесследно исчезали в небытие десятки кораблей и самолетов – в этой страшной ловушке природы. Винты машины моей любимой Отчизны едва работают, стрелка компаса неподвижна, приборы показывают на нуль.

Вот откуда невеселое название моего романа и невеселое настроение его.

Будут ли перемены? Они нужны, крайне нужны!

В. К. Помните, вы дали мне целую пачку записок, полученных за последнее время на встречах с читателями? Там много вопросов к вам. Немало вопросов, вам адресованных, и в почте «Правды», «Советской России». Я отобрал наиболее интересные, на мой взгляд, не только для автора конкретного письма или записки, но для многих. Вот первый вопрос: как вы сегодня относитесь к давним и широко известным своим романам «Тишина», «Горячий снег», «Батальоны просят огня»? Ведь прошло более 30–40 лет со времени их напечатания. А «Берег» был напечатан 25 лет назад… Может быть, сегодня вы написали бы их иначе?

Ю. Б. Наверное. Если бы сейчас я стал писать эти романы, написал бы их по-другому. Но это не значит, что написал бы лучше.

В. К. Вопрос тоже литературный, но спроецированный на сегодняшнюю жизнь: скажите, как относиться в наше тяжкое время к толстовскому «чуть-чуть» в искусстве? Не парадокс ли это? Толстой ведь писал прямо и резко.

Ю. Б. В искусстве есть удивительный и почти неуловимый инструмент художественности. Да, Лев Толстой называл это качество таланта и художественности «чуть-чуть». Чудодейственное «чуть-чуть» не утончает стиль и форму до изощренности и изысканности, но оно не терпит громоздкой перегруженности материалом, внеисторичности, смещения законов времени и пространства, модернизации, насилия над историей. Прямолинейность, клевета, грубая намеренность, истерический юмор, истина вкось делают современную литературу или непристойно орущей в мрачной общественной уборной с разбитой лампочкой, или весело-пошленькой, виляющей голым задом на авансцене, перед глазами тысячу раз оглупленного зрителя и читателя.

Бесконечно жаль, что нашу величайшую в мире советскую литературу подстрелили на лету, и она, ломая строй, кружит, снижается, но еще держится на высоте раздробленной стаей.

В. К. Несколько читателей спрашивают вас: может ли человек, не воевавший никогда, написать талантливо о войне?

Ю. Б. Возможно, и появится когда-либо такой роман. Но все-таки я испытываю большое сомнение в реальности рождения сильной, яркой, правдивой прозы о войне, написанной отраженной энергией дальних зеркал, в которых нельзя увидеть свое лицо.

Человек, ни разу не ощутивший смертельный ветерок осколка возле щеки, ни разу не вдохнувший удушливый хищнически-чесночный запах тела, или ни разу не видевший огненный жар раскаленного до фиолетового свечения металла, вонзившегося в землю перед ногами, или не испытавший знобящего удара первого ранения – написать о войне правду не сможет. Предполагаемый роман способен нести только «отражение отраженного отражения», бледную тень событий и характеров, заимствованных из знаменитых книг. В нем не будет главного – искреннего чувства, что и есть в конце концов правда.

Рациональная художественная идея вряд ли может нас покорить, хотя имеет право на существование и литература оголенных формул.

Вместе с тем хочу добавить, что в последнее время появились два прекрасных романа, связанных с чеченскими и афганскими событиями – это «Чеченский блюз» Александра Проханова и «Тихая застава» Валерия Поволяева, книги писателей, которых обожгли недавние войны.

В. К. И вот серьезнейшая проблема: экономическая и научная. Вспоминается, что вы ведь до «перестройки» занимались проблемой поворота рек и, как известно, вместе со своими коллегами защитили нашу землю от чудовищной авантюры…