Лица века

Юрий Соломин. Когда проводятся форумы или какие-то съезды под лозунгом типа «Театр. Время перемен», то я в это не очень верю. Потому что театр – живой организм, неразрывно связанный со всей окружающей жизнью. И время перемен, если уж об этом говорить, оно касается всех. А тут, когда такое кидают, по-моему, вкладывают нечто другое и больше формальное. И все-таки, почему он живой? Потому что вся актерская наша профессия, а стало быть, и театр сотканы из живых связей с людьми, из живых мыслей, которые волнуют нас ежесекундно, из того биения сердца, которое связывает людей, находящихся в одном помещении. Ведь мы в зрительном зале со зрителями находимся в одном помещении, нас разделяет лишь узенькая полосочка света рампы, а так как бы нечто одно целое. Одно бьющееся сердце, одни бьющиеся мысли, одни слезы, которые возникают в зрительном зале, – то по ту сторону рампы, то по эту. Аплодисменты, смех… Потому я и говорю, что время перемен, которое касается нашей жизни, вообще всех нас, существующих, окружающих, всей жизни вокруг нас, – оно касается и тех людей, которые наполняют зрительный зал – и справа от рампы, и слева. У нас одни проблемы, у нас одни чувства, у нас одна боль и одна радость. Я бы сказал так: мы настолько близко стоим к зрителю, к народу, настолько близко мы с ними соприкасаемся всеми нашими нервными окончаниями, можно сказать, что нам не надо самих себя искусственно выделять в особую какую-то статью. Мы особые уже тем, что имеем возможность говорить от лица миллионов людей то, что их волнует. Пожалуй, даже ни один депутат не имеет такой возможности, хотя у них свои округа есть. На мой взгляд, как никто другой, мы выражаем те чувства и выступаем от имени тех миллионов людей, которые доверяют нам и как профессионалам, и, наверное, как людям, потому что некоторые из нашего брата-актера ведь становятся символами того или иного времени.

В. К. То, что вы стали символом, – безусловно. Это я уже от себя говорю.

Ю. С. Мне трудно так говорить, но я бы мог назвать символом определенного времени, скажем, Мордюкову. Это очень талантливая актриса, мы даже приглашали ее когда-то в наш театр, и жаль, что она отказалась, поскольку, дескать, никогда не играла на сцене. А разве не стал символом своего времени Вячеслав Тихонов? Я многих мог бы назвать…

В. К. И в вашем театре такие есть тоже. Если взять из другого времени, то артисты-символы Евгений Самойлов, Николай Анненков, который столетие свое скоро отметит…

Ю. С. Мне как бы неудобно называть моих коллег по сцене Малого театра, но я скажу, что каждый театр, даже из провинциальных, небольших, имеет свой символ. То есть в каждом есть артист, которому по-особому верят, на которого ходят… Я бы так сказал: артист, на которого ходят, – это артист, которому верят.

Вот почему не надо нам выгораживать себя в какую-то отдельную касту. Сейчас мы знаем, что в нашей стране очень многие страдают, экономически страдают, все это мы прекрасно понимаем. И большинство театров, особенно провинциальные театры, актеры, испытывают те же самые тяготы, те же самые страдания, что и окружающие их люди. Вот почему я говорю, что они не могут выражать других каких-то чувств и эмоций. Потому что они живут в одном доме, ездят в одном транспорте, у них одна боль. Смотрят одну и ту же телепрограмму… То есть это та боль, которая существует сегодня у большинства наших людей.

В. К. К сожалению, сейчас, когда говорят «актер-символ», чаще всего выражаются несколько иначе: «секс-символ». Например, Владимир Машков – секс-символ. Как вы на это реагируете? Неужели актеру может нравиться, если про него так пишут в газетах, говорят по телевидению и радио?

Ю. С. Понимаете, когда говорят «секс-символ» или «секс-» что-то там еще, мне хочется этих людей направить к врачу. Потому что это уже медицина, клиника. И все порнофильмы, секс-фильмы, они, наверное, должны продаваться по рецептам врача. У меня сразу неприличные какие-то напрашиваются выражения, когда слышу: «секс-символ». Хочется сказать: ну что же он, ходит и шипит весь от похоти, что ли? Почему его назвали так? Хороший артист! Вы знаете, Машков мне нравится как артист. Я не знаю, оскорбляет ли его или семью его, когда так про него говорят. Он для меня олицетворяет мужское начало, но вовсе не подразумевая то «начало», о котором обычно теперь идет речь…

В. К. А Малый театр остается хранителем высоких традиций духовности нашей отечественной культуры, на которые идет яростное со всех сторон наступление. Совершенно же очевидно. И для меня, как для многих, Малый театр – один из оплотов, которые держат то, на чем росло наше поколение, чем мы жили, да и предыдущие поколения тоже. Оплот нашей отечественной русской духовности, без которой, собственно, не может быть России.