Лицедеи Гора (ЛП)

— Я хорошо знаю об этом, — проворчал я.

— И у Тебя остался один и только один возможный ход, — указал он.

— Да знаю я, знаю! — буркнул я.

— Возможно, Тебе пора его сделать, — предположил Монстр.

— Хорошо, — вздохнул я, переставив свой Домашний Камень на поле Посвящённого Убара — два. У Копейщика, дошедшего до последнего ряда доски, есть выбор быть заменённым, или на Тарнсмэна, или на Всадника Высокого Тарлариона. Тарнсмэн обычно оценивается, более ценной фигурой. В действительности, при оценке положения на доске за Тарнсмэна дают восемь очков, а за Всадника Высокого Тарлариона только два. Я не предполагал, что он решится продвинуть своего Копейщика на Строителя Убара — десять, хотя бы потому, что это поле теперь было защищено, ведь колонна была открыта, а в ней стоял его Строитель на квадрате Строителя Убара — один. Теперь уже я начал подозревать, что и размещение его Строителя в этой колонне, скорее всего, не было случайным, не больше, чем раздражающее расположение его Писца на поле Писца Убары — четыре. Если бы он действительно решился сходить Копейщиком, заменяя его, по-видимому, Всадником Высокого Тарлариона, чтобы опять поставить Домашний Камень под угрозу, и препятствовать тому, чтобы я сходил своим Всадником на Посвящённого Убара — девять, заканчивая игру, то я взял бы его новую фигура своим Строителем. Конечно, и он бы не преминул взять того своим Строителем. Всё же этот размен фигур жертвовал его заменённым Копейщиком. Я ожидал, что он, скорее всего, сначала возьмёт Строителя я уже затем, безнаказанно, продвинет Копейщика на шаг вперёд заменив его на Тарнсмэна на поле Писца Убара — десять. Однако, если бы он поступил так, то это дало бы мне один ход, которого мне бы хватило на захват Домашнего Камня, поставив моего Всадника Высокого Тарлариона на желанное поле Посвящённого Убара — девять. Я смахнул пот с бровей. Кажется, он просчитался. Игра всё ещё была моей!

— Копейщик на Посвящённого Убара — десять, — объявил он, ставя своего Копейщика ни на поле Строителя Убара — десять, на на Писца Убара — десять, а забирая моего Строителя. Это поставило его позади моего Домашнего Камня.

— Всадник Высокого Тарлариона, — добавил он, заменяя Копейщика соответствующей фигурой. — Угроза Домашнему Камню.

— Я могу взять его своим Строителем, — напомнил я.

— В действительности, — заметил он, — не можешь, а должен это сделать. У Тебя просто нет иного выбора.

Я смёл своим Строителем стоявшим слева от меня, его нового Всадника Высокого Тарлариона с клетки Посвящённого Убара — один. Его карьера, как оказалось, была совсем короткой. В данной ситуации у него не было права на существование. Казалось, что мой противник сделал не что иное, как моими руками сбросил с доски своего нового Всадника Высокого Тарлариона. Я не мог переместить Домашний Камень ни на Строителя Убара — один, ни на два или три из-за того, что эту колонну держал под ударом его Строитель стоявший на поле Строителя Убара — один, а клетка Строителя Убара — один ещё и дополнительно перекрывалась его Писцом, оставленным на Писца Убары — четыре.

— Строитель идёт на поле Строителя Убара — девять, — сказал он.

Мне осталось только с тоской рассматривать доску.

— Захват Домашнего Камня, — развёл он руками.

— Да, — вынужден был признать я.

Мой Домашний Камень был выведен на поле Посвящённого Убара Два. Таким образом, он использовал мои же собственные фигуры, чтобы заманить его в ловушку и зажать там, в беспомощном положении. А потом просто захватил его по открывшейся колонне своим Строителем.

— Каждый из твоих ходом был вынужденным, — заметил он. — У Тебя ни разу не было альтернативы.

— Верно, — согласился я.

— Всего лишь элементарная жертва Убары, — усмехнулся игрок.

— Элементарная? — возмутился я.

— Конечно, — кивнул он.

— Я не заметил этого, — признался я, — по крайней мере, пока уже не было слишком поздно.

— Я предполагал это, — сказал он. — Иначе Ты, скорее всего, сдался бы несколько ходов назад, и возможно, избежал бы подобного конфуза.

— Но я-то был уверен, что побеждаю, — покачал головой я.

— Мне кажется, что Ты серьёзно заблуждался относительно того, кто из нас атаковал, — предположил победитель.

— Очевидно, — признал я.

— Несомненно, — согласился, он с моим мнением.

— И Ты уверен, что жертва Убары была «элементарной»? — спросил я.

— Да, — кивнул он.

— А я почему-то подумал, что она была блестящей, — заметил я.

— Игроки, подобные Тебе, — сказал он, — обычно приветствуют как блестящие даже самые очевидные мелочи, особенно, когда они обнаруживают себя их жертвами.

— Я понимаю, — вздохнул я.

— Не надо так расстраиваться, — сказал он. — Среди тех, кому не дано играть в Каиссу, Ты играешь очень неплохо.

— Спасибо и на том, — буркнул я.

— Да не за что, — ответил он. — Ты хотел бы сыграть ещё раз?

— Нет, — мотнул я головой. — Не сейчас.

— Отлично, — сказал он, и начал складывать фигуры в большой кожаный мешок.

— А Ты бы не хотел побороться? — предложил я.

— Нет, — достаточно любезно отказался он.