Лицедеи Гора

— Очень хорошо, — сказал я, убирая свою руку от пояска на талию, но продолжая одерживать ее спиной ко мне.

— Я могу обернуться? — спросила она.

— Нет, — отрезал я.

Кажется, услышав мою команду, она вздрогнула от удовольствия, оказавшись в пределах желаний другого.

— Готов поспорить, сегодня вечером здесь на площади хватает работорговцев, — заметил я. — И если Ты не хочешь, чтобы ошейник оказался на Тебе навсегда, то не стоит привлекать их внимания.

— Но, раз я — всего лишь простая рабыня, — сказала женщина, — то, наверное, мне должны быть не совсем понятны слова Господина.

Она вскрикнула от неожиданности, потому что в этот момент я сорвал ткань с ее бедер и, держа перед ее лицом, начал дразня покачивать им.

— Кажется, Твой владелец забыл клеймить Тебя, — усмехнулся я.

Моя пленница сердито выхватила лоскут, торопливо возвращая его на место и снова завязывая узел на бедре.

— Возьмите меня на полку удовольствий, — вдруг попросила она.

— Ты — свободная женщина, — напомнил я. — Иди туда сама.

— Никогда, никогда! — воскликнула гордячка. — Вы отлично знаете, что я не могу этого сделать!

— Господин, — послышался мягкий голос снизу. — Я — рабыня. Возьмите меня на полку довольствий!

Я бросил заинтересованный взгляд вниз. Там, на коленях, на каменной мостовой площади, у моих ног, стояла нагая рабыня.

— Я не забыла Вашего поцелуя, — улыбнулась она. — Возьмите меня на полку удовольствий, я прошу Вас!

Я вспомнил ее. Это была та самая голая рабыня в простом стальном ошейнике, что всего несколько енов назад, обняв, поцеловала меня, и получила в ответ поцелуй рабовладельца.

— Я искала Вас в толпе, — призналась она.

Женщина, казалось, даже задохнулась от ярости, когда я наклонился и поднял невольницу на ноги, предусмотрительно удерживая рукой в стороне от ее свободной сестры.

Отвергнутая свободная женщина, возмущенная моим пренебрежением, и тем, что оказалась для меня менее интересной, чем рабыня, что-то закричала, мне вслед. А рабыня вцепилась в мою руку, счастливая уже от того, что я позволил ей это сделать, плотно прижималась ко мне, стараясь не оторваться от меня в бурлении толпы.

— Но это не путь к полкам удовольствий, — удивилась девица.

— Терпение, крошка, — бросил я.

— Да, Господин, — простонала она, прижимаясь ко мне еще плотнее.

Она будет терпелива. А что еще ей оставалось делать? В данном вопросе у нее не было никакого выбора. Она была всего лишь рабыней.

Уже прилично отойдя от места моего маленького приключения, я оглянулся назад и увидел свободную женщину, отвергнутую, несчастную, стоявшую на полусогнутых ногах, прижимая к груди дрожащие руки. Впрочем, дрожали не только руки, но и все ее тело содрогалось от рыданий. И полагаю, не только от рыдания, но и от вспыхнувших потребностей. Трудно было не заметить, что ее переполняет сильнейшее сексуальное влечение. Я улыбнулся своим мыслям. Такое влечение, рано или поздно, бросит ее к ногам мужчины, ибо только там находится единственное место в мире, где оно может быть удовлетворено.

На некоторое время я задержался, чтобы понаблюдать за выступлением труппы игравшей водевиль. Тем самым я не столько хотел полюбоваться зрелищем, сколько давал возможность рабыне, цепляющейся за меня разгореться еще больше.