Лицедеи Гора

Зрители взорвались отчаянным хохотом, поскольку она, уже полностью раздетая рабыня, приняла эту зажатую, неловкую позу, одну из тех, что ассоциируются с робкой, шокированной, потрясенной, удивленной свободной женщиной. В действительности, она уже часто принимала такое положение ранее в фарсе, когда она, предположительно, была такой вот свободной женщиной.

— Теперь, на самый краткий миг, отодвинь руки, а затем немедленно, мгновенно верни их на место, где они сейчас, — скомандовал Бутс.

Бригелла послушно выполнила указанное движение. Если кто-то смотрел не внимательно, то, возможно, пропустил этот момент.

— О да! Да! — исступленно закричал Бутс. — Вот оно! О, счастье! Удача! Это — оно! Это — то самое!

— Что? — удивилась она.

— Взгляд! — радовался Бутс. — Изумительный взгляд!

— Это — все? — осведомилась Бригелла.

— Да! — радостно кричал мужчина.

— Тогда, отдайте мне, — внезапно потребовала она, — удивительную, волшебную вуаль!

— Увы, — засмеялся Бутс. — Не могу. Уже будет неправильно сделать это.

— Как так? — не поняла она.

— Надеюсь, Ты помнишь, относительно чего я вел переговоры, — напомнил Бутс, — Мы договаривались о взгляде на красоту свободной женщины, а не простую рабыню.

— Ох! — в страдании схватилась она за голову.

— Если бы я хотел взглянуть на рабыню, объяснил Бутс, — то можно было бы пойти на ближайший рынок, и сколько угодно разглядывать голых, закованных с цепи девок.

Я не мог не признать его правоту. Именно так обычно выставляют девушек на таких рынках, кстати, иногда еще и в клетках.

— Но ведь я — та же самая женщина! — запротестовала Бригелла.

— А вот это не совсем верно, — усмехнулся Бутс, — Ты теперь рабыня.

И это, кстати, по-своему, верно. Женщина в ошейнике, сильно отличается от свободной женщины. Ошейник способствует поразительному преобразованию в женщине, в психологическом отношении, сексуальном и просто человеческом. Она становится уязвимее, отныне она должна повиноваться. Она больше не то же самое. У нее больше нет никакого выбора, кроме как быть полностью женщиной. Она становится в тысячу раз более интересной, возбуждающей и желанной.

— Даже притом, что я теперь рабыня, Господин, — заканючила она, — но я так сильно желаю этого. Я так жажду ее! Пожалуйста, позвольте мне иметь ее!

— Моя доброжелательность, возможно, когда-нибудь доведет меня до гибели, — проворчал Бутс, подтягивая к себе мешок.

— Кажется, я начинаю, ощущать, что у рабынь могут быть возможности и хитрости, отрицаемые свободным женщинам, с помощью которых можно достичь своих целей, — прошептала Бригелла зрителям.

— Она где-то здесь, у меня в мешке. Ага, вот она, — пробормотал Бутс, делая вид, что вытаскивает ткань из мешка. — Но Тебе, конечно, теперь, когда Ты стала рабыней, ее больше не увидеть.

— Ну, если быть совершенно честной с Вами, Господин, — сказала Бригелла, — раз уж теперь я — Ваша рабыня и больше не смею лгать Вам, я и раньше не могла увидеть ее.

— Нет! — всплеснул руками Бутс.

— Да, — подтвердила девушка, опуская голову, — это правда.

— Ну, тогда совершенно правильно, — сказал он, — что Ты, рабыня, теперь носишь ошейник.

— Да, Господин.

— Даже притом, что Ты — рабыня, Вы все еще желаешь получить чудесную вуаль? — поинтересовался Бутс Бит-тарск.

— Да, Господин! — томно вздохнула Бригелла, и повернувшись к зрителям прошептала: — Теперь у меня, наконец, есть свой путь. Вы видите, в конце концов, именно я побеждаю. Какое имеет значение, что я — рабыня? Я все равно получу удивительную вуаль.

Бутс меж тем делал вид, что аккуратно складывал ткань.

— Насколько же я умна, — гордо заявила Бригелла зрителям. — Мое терпение скоро будет вознаграждено. Насколько же просты мужчины! Как легко можно получить что угодно с помощью хитрости рабыни! А я и не знала этого прежде. Удивительная вуаль должна быть моей! Значит, получается, что я, моей красотой, могу завоевать мужчин!

— Вот, — сказал Бутс.

Бригелла, все еще стоя на коленях, приподнялась с пяток, и почти дотянулась до заветной вуали.

— Ох! — Разочарованно воскликнула она, когда Бутс в последний момент, отдернул руку.

— Я совсем забыл, — объявил торговец.

— Что не так? — разочарованно спросила Бригелла.

— Да не могу я дать Тебе вуаль, — заявил он.

— Но почему нет? — разочарованно завопила она.

— Так Ты же — рабыня, — пояснил Бутс. — Тебе ничего принадлежать не может. Это Ты сама та кто принадлежит.

— О! — закричала Бригелла в страдании.

— Назад на пятки, — резко скомандовал Бутс. — Колени широко! Руки на бедра! Спину прямо! Подбородок поднять!

— О-о-х, — застонала Бригелла, но стремительно подчинилась. — Как он хорошо напомнил мне, что я — рабыня, — пожаловалась она зрителям. — Я-то думала, что смогу завоевать мужчин, а вместо этого оказалось, что именно я беспомощна, что это именно меня полностью завоевали.

В этот момент вновь появляются Чино и Лекчио, но теперь со своими мешками странствующих торговцев.

— Осторожно, Господин, — испуганно запищала девушка. — Охотники за фуражом вернулись!

— Привет, мальчики, — радостно сказал Бутс.

— Привет, — дружно сказали Чино и Лекчио.