Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

«…Город продолжает купаться в крови, криминальные расправы не утихают уже практически месяц. Напомним, что развязала войну в криминальных структурах гибель влиятельного политического деятеля Владислава Звягинцева. Остатки его взорванного автомобиля нашли в трех километрах от города. По предварительным данным, его машину расстреляли с гранатометов, нового несанкционированного оружия. Накануне Звягинцев учинил расправу над тремя молодыми женщинами и пятью политическими деятелями на заброшенной ферме в ста километрах к северу от города…» Далее шел небольшой видеоролик снятый на камеру мобильного телефона. На экране появилось отрешенное суровое лицо Влада. Его голос перекрывали визжащие на земле женщины и дикий визг черных свиней. Они были настолько огромны, что поначалу я приняла за хороших пони.

Затем кадры, как животные рвали огромными клыками женщин валяющихся в грязи, в которых я узнала Аллку, и нашу няньку, Ирину.

Я не могла отвести глаз, задыхаясь от отвратительной и ужасающей картины, кадр за кадром въедающихся в мой мозг, чтобы остаться там навечно. В мужчинах я узнала того самого Марата, который отвез меня к Абу. Неужели я – причина жестокой расправы над этими людьми?

Плечи затряслись от рыданий. Зачем Влад? Зачем ты сделал это со мной? Как же ты мог?!?

Я горела как в лихорадке день за днем, захлебываясь чувством вины и раскаяния днем, ночами надрывно крича в подушку, закусывая до крови ладони. Каждый день подобно самому изнуряющему марафону, каждый шаг, подобен восхождению на эшафот. Алексей – Лелик приходил каждый день и молчаливо проводил со мной время. Бывало он что – то говорил, но я не хотела вникать в его слова. Не хотела слушать, как он допустил, чтобы его хозяин слетел с катушек. Влад слетел с петель, оставив меня болтаться над пропастью и мучится. Я не живу, а выживаю, мое сердце разрывается от сумасшедшей боли и такой же ненормальной любви! Такие как Влад выжигают души, раздирают сердца в клочья, рвут на части и не успокаиваются, пока не протащат через все круги ада, выворачивая наизнанку… Хуже только то, что такие мужчины однажды покидают, и остается только молиться, чтобы не сломаться от непосильной ноши тяжкой утраты.

Телесные раны в отличии от душевных зажили, и пришла пора покидать больничные стены. Я как лист на ветру, который оторвался и летит по ветру куда – то. Алексей – Лелик привез меня на скромную квартиру, в которой меня ожидала Эмма Петровна и сын. Впервые я осознала, как соскучилась за ним. Подхватила его на руки и закрылась с ним в светлой комнате, отделанной в светло – розовых тонах. Уткнувшись в него, и вдыхая его запах, я заплакала, горько, навзрыд, оплакивая себя, Влада, и то, что нам не суждено было стать счастливым в этой жизни.

Нам не переписать страницы нашей истории. Она закончилась трагично, оставив мне крупицы нашего счастья, щедро разбавленного горечью утраты.

Эпилог

Год спустя

– Мама, мама… Смори, что у меня есть! – Слышится топот маленьких ножек, и вскоре цепляясь, и спотыкаясь за торчащие коренья, ко мне подлетают два сорванца. Один из них на вытянутой ручке держал трепыхающуюся большую яркую бабочку, второй полуторагодовалый малыш, подпрыгивал на крепких ножках, стараясь дотянуться до нее, чтобы самому представить матери находку.

– Замечательная находка, – подхватываю их по очереди и целую в пухлые детские щечки. – Но я думаю, стоит отпустить эту милую бабочку на волю. Она нашла себе здесь дом, можем ли мы быть настолько не гостеприимны, чтобы ее погубить?

– А где же она живет? – Спрашивает вихрастый малыш, вопросительно глядя на меня зелеными Аллкиными глазами и, мое сердце начинает щемить, стоит только вспомнить, сколько ему пришлось пережить. Столько горя обрушилось на плечи этого маленького мальчика. Он не сломался, в отличии от меня, в нем есть силы жить дальше.

Я поклялась, что он никогда не узнает о том, как появился на свет, как и то, что его настоящая мать Алла, погибла в свинарнике год назад. Я отдала ей свой долг. Я буду любить его как своего, и он никогда не узнает, кто была его мать и отец.

До сих пор с ужасом вспоминаю те дни после смерти Влада. Переживая свое горе, я не сразу поняла, что вместе со мной в котле отчаяния и боли вариться Эмма Петровна. Когда я все же осознала это, устроила ей допрос с пристрастием. Влад бы оценил, я так многое от него переняла.

Экономка поведала, что Аллка перед смертью, сказала ей, что у нее есть внук, и попросила навещать его в детском доме. Ее связь с Булатом принесла свои плоды. Она забеременела, когда еще находилась в плену у Влада, а поняла об этом, когда уже поздно было что то предпринять. Зная Аллу, я со стопроцентной уверенностью знаю, что в другой ситуации, она бы никогда не родила.