Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Слежу за мутным хрупким силуэтом за стеклом, руки скользящие по точеному телу. Как в тумане отмечаю ее неторопливые движения, крошащие остатки моего самообладания. Сжимаю руки в кулаки, испытывая острое желание прикоснуться к ней, до зуда в кончиках пальцев. Сейчас это разъедающее жгучее чувство стало еще сильнее, и тьма внутри заворачивалась тугим комком, искала выход и бесновалась, причиняя боль.

Хватаю ее, вжимаю в себя, в стремлении раствориться в кипящем золоте ее глаз, заглядывая в них как побитая собака. Опускаю глаза ниже, на ее порочный сочный рот. И все.

Дальше только голые инстинкты, вопящие, оглушающие.

Заставляю ее опуститься на колени, и коснуться меня там. Она послушно опускается, и я лечу в пропасть, глядя как полные губы обхватывают мой член, успев в полете ухватить за хвост мысль, что

Абу все – таки был прав.

Она ох*енно сосет.

Когда больше нет сил терпеть, и жилы выворачиваются наизнанку от напряжения, поднимаю ее набрасываюсь на тонкое дрожащее тело. Слышу ее вскрик. Он оседает во мне сладостной аскомой, сводит судорогой внутренности и заставляет биться в агонии.

Как же я хочу ее. Хочу сладкие губы. Хочу трогать мягкие волосы, целовать шею и грудь. Хочу кусать, потому что мне нужно чувствовать этот вкус и видеть на ее коже свои отметины. Я хочу пройтись языком по до одури желанному телу, все ниже и ниже, а потом дотронуться кончиком до губок между ног. Тебе ведь понравилось, когда я делал это? Я буду лизать тебя там, и держать твои бедра, не позволяя вырваться. А потом… Потом я возьму тебя за волосы и отымею так, что ты не сможешь ходить. Я буду делать это снова и снова, вколачиваться в твое нежное тело и ты будешь просить меня не останавливаться… – А еще я накажу тебя, потому что очень хочу тебя наказать… Не понимаю что произношу это все в слух, вколачиваясь в ее тело, прижатое к холодному кафелю, омываемому горячей водой.

Жадно ловлю обжигающие потоки ртом, кусая и злясь на них.

Только я могу касаться этого тела. Только я.

Диана

– Мы едем в Париж и точка. Советую тебе не тратить время на препирательства и собрать вещи! – Ушам своим не верю, после вчерашней ночи его ледяной тон, наотмашь бьет по нервам. За непроницаемой маской нельзя было разглядеть того объятого пламенем мужчину, который  шептал о своей страсти. Эти два человека так гармонично уживающихся в одном, начали не просто бесить, а подталкивали к обрыву пропасти.

Пытаюсь проникнуть под эту маску, в надежде убедиться, что этот безумный взгляд не принадлежит моему мужчине. Взъерошенные волосы и круги под глазами, как – будто Влад провел бессонную ночь,  и лишь привычная ироническая улыбка никуда не делась.

– Я не смогу оставить сына, точка. – Отвечаю в  тон ему, – и потом, у тебя есть, кому составить компанию.

– Диана, – начинает закипать, отчего по моей спине заторопились мурашки, но я упрямо вздернув подбородок, не собираясь идти на попятый. – Мои приказы не обсуждаются. Они выполняются. Четко и беспрекословно.

– Ты спятил, Влад?!? – Моя выдержка дает трещину, – Ты предлагаешь мне оставить сына на эту… эту… – перевожу дух, обрывая сама себя, покраснев от того слова которое едва не вырвалось, – ты сам видишь, что она не сможет с ним и пяти минут пробыть! И потом, он грудной, и совсем маленький, чтобы таскать его из одной сраны в другую.

– Эмма Петровна о нем позаботится. Нас не будет всего два дня. И потом, я знаю, что можно оставить ребенку молоко. Твое.

Когда суть его слов все же достигла сознания, я покраснела.

– Ты подготовился, как я вижу!

– На этом и закончим. –  Открыв документ, и принялся его изучать, как – будто меня здесь нет. Стиснув зубы, я отправилась к себе. –  У тебя есть час.– доносится мне в спину.–  Сегодня вечером состоится прием  в гостинице примыкающей к Лувру. Завтра ночью  мы вернемся.

Эмма Петровна ворковала с Тёмкой, который весело поддерживал ее болтовню громко распевая. Пристально окинув меня взглядом, с улыбкой произнесла:

– Вижу, Влад уже сказал тебе о своем решении. Не волнуйся милая, мы отлично справимся с малышом. Правда, Тёмушка?

– Дело не в этом, Эмма Петровна, а в том, что перепады в настроении Влада меня просто выводят из себя. Он мне приказал! Приказал! Так и сказал, мои приказы выполняются четко и беспрекословно!

– Может он просто побоялся просить тебя полететь с ним, дорогая? Вдруг ты откажешь?

– И я бы отказала. – Бросаю, стягивая волосы высоко на макушке.– А Яночка  как же? – Спрашиваю как бы, между прочим, затаив дыхание, ожидая ответа.

– Влад приказал вывезти ее с дома. По – моему,  это надо было сделать уже давно. Видит Бог, как я от нее устала. – Вздыхает, качая головой. – Для меня она из породы дворняжек, уж прости меня милая, которая отчаянно хочет стать породистой сукой. Но ведь душонку дворняги не скроешь, хоть она и старалась. Но все ее потуги оставили Влада равнодушным, даже более того, они его раздражали.

– Странное у вас, Эмма Петровна сравнение. Я даже боюсь, спрашивать  на свой счет.