Лицей 2020. Четвертый выпуск

— Это так не работает. Есть слово — есть значение. Ты просто складываешь в коробку с надписью «Бог» всё, что услышишь. А если порыться в этой коробке? Что ты реально знаешь о Боге, кроме того, что «бохнакажет» и «он не фраер, он всё видит»? Бог у тебя из фольклора, Иисус — из мемов, в лучшем случае из «Мастера и Маргариты», архангелы — из «Диабло 3», всё — кандидат богословия.

Я усмехнулась. Он продолжил:

— Вот и получается Бог из «Саус Парка» — гибрид кота, гиппопотама и обезьяны. А самое ужасное в этом всём знаешь что? Когда слышишь о ком-то, что он верит в Бога, думаешь сразу: «Мда-а». Мы с тобой про разного Бога говорим. Так что давай не будем.

Он очаровательно улыбнулся.

— Ну давай, скажи мне. Что значит Бог? — спросила я пытливо.

— У меня есть ответ.

— Ну-ка.

— Но ничего нового я тебе не скажу.

Я затаилась.

— Бог есть любовь. Главное, правильно понимать, что значит любовь.

— Ну вот. Теперь это понимать. Всегда так с вами, верующими.

Я отошла за сахаром для кофе и вернулась без сахарницы, но с новой мыслью.

— То есть, — подначиваю я, — если подставлять вместо слова «Бог» слово «Любовь», то ничего не изменится по смыслу?

Он пожал плечами.

— Ну да.

Я достала телефон и нашла в эсэмэс цитату:

— Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Любви, и всякий любящий рождён от Любви и знает Любовь. Кто не любит, тот не познал Любовь, потому что Любовь есть Любовь.

Развожу руками.

— Ну хватит кочевряжиться, — говорит Рома, — ты же меня поняла.

В чём-то, конечно, он прав, этот Рома. Для работы надо научиться говорить как православные, думать как православные. Ладно, спокойно. Всё можно освоить, мозг пластичен. Можно и зайца научить курить. Его мозг тоже пластичен.

— А что там насчёт секрета? — напоследок спрашиваю я.

— Ты для этого за мной ходишь?

— Неправда. Я за тобой не хожу. Ты просто ешь в то же время, что и я.

Когда вернулась в кабинет, стала распечатывать счета на рекламу, а бумаги в принтере нет. Это навело меня на мысль заглянуть под этим предлогом в цех гальваники. Идея странная, всё-таки он в соседнем здании. Но решила рискнуть.

Полутёмное и потёртое производственное помещение. Синие ванны, где на безликие медные оклады нарастает серебро. В прямом смысле безликие — внутри них ликов нет.

— В шкафу, — с ходу сказала Полина Гальваника, — на нижней полке.

«…Там, где смеются волки», — в мыслях продолжила я.

Называть героев так, как записал бы в телефонную книгу, — это моя авторская находка. Итак, Полина Гальваника. Симпатичная молодая девушка с конопатым лицом, в джинсовой юбке по колено. Она руководит химическими процессами в ваннах. Тут же в углу, как раз возле шкафа, за своим компьютером сидит парень. Вид у него немного жалкий: широкая тёмная рубашка не по размеру, мешковатые штаны, длинные волосы и отросшая борода. Среди всей этой повышенной лохматости опрятно смотрятся только брови — две тёмные дуги.

Я тихо обратилась к нему:

— Это ты сбежал из монастыря?

Он молча кивнул.

— Я Надя.

— Дионисий.

Я набрала большую стопку бумаги. Спрашиваю: а пакет есть? Да, говорят, в нижнем ящике. Открываю ящик, а там действительно стопка пакетов. Бутылкой вина придавлена.

— Ничего себе у вас тут пресс-папье.

— Да, это до лучших времён лежит.

— Они ещё не настали?

Мы втроём переглянулись.

Парень нашёл бумажные стаканчики, Полина — кусочек горькой шоколадки.

— Надо избавляться, — в шутку обосновала Полина, — потом будет Великий пост, не до вина.

— А в пост вино нельзя? — говорю.

— Можно. Немного. — Она улыбнулась и посмотрела на Дионисия. — Ну, немного — это сколько? Ящик. На троих.

Я улыбнулась в ответ и забросила удочку в следующий пруд:

— Никогда не понимала пост: почему в один день можно что-то есть или пить, а в другой — нельзя.

— Ну, пост — это исцеление болезней души, — протянул Дионисий.

— А можно попроще?

— Это время трезвения, выявления страстей, стяжания добродетелей. Ещё проще? А ты совсем нет? Да? — спросила Полина, я тряхнула головой. — Тогда расскажу со стороны биологии. Нейрогенез. Слышала про нейрогенез?

Да, так действительно проще. Я знала, что Полина совмещает работу с магистратурой по биохимии в МГУ. Но не думала, что у нас найдётся такой повод об этом заговорить. И на её счастье, что такое нейрогенез, я тоже знала. Мне попадались парни, которые клеили меня своими познаниями в монологах TED.

— Так вот, когда в пище человека понижается количество животных жиров, у него быстрее образуются новые нейроны. Учёные обнаружили это относительно недавно. А монахи так жили сотни лет.

— То есть ты типа отращиваешь себе новый мозг?

— Вроде того. Это неплохая профилактика депрессий, кроме всего прочего. — Она на секунду задумалась. — Мы изменяемы, это и хорошо, и плохо. Смотря как использовать. Поэтому, говорят, не так важен пост, как то, что ты во время него делаешь, — закончила Полина.

— И это всё?

— Для тебя — всё.

Я вытряхнула из бокала в рот последние капли вина. Предложила сходить ещё за двумя. Полина ответила «нет», Дионисий, который вообще от своего бокала даже не отпил, задумчиво посмотрел на меня и промолчал.