Лицей 2020. Четвертый выпуск

Пошли первые вопросы. Правила такие: можно задать любой. В диапазоне от «можно ли православному человеку убивать комаров?» и до «в чём смысл жизни?». При этом не обязательно говорить вслух — можно написать на листке и передать через сидящих за столом. Для этого везде лежат блокноты и ручки.

Сначала я просто слушала ответы. Потом начала использовать блокноты не по назначению и записывала их. Среди вопросов было несколько смешных. Например: «Хочется взять посох и пойти проповедовать на Красную площадь. А что? Посох продаётся в магазине „Софрино“». Отец Андрей прочитал, и все посмеялись.

— Лучшая проповедь христианина, — говорит он, — это его собственная жизнь. Не пытаться кого-то переубедить, а просто жить. А лучшая активность — это помощь тому, кто в ней нуждается.

Следующий вопрос мне показался милым. «Все девушки ищут такого молодого человека, за которым как за каменной стеной. Как стать каменной стеной?»

— Нужно расти. Но не вширь, а духовно. Расти в вере, укрепляться, и сами в себе почувствуете силу, и ваша возлюбленная это увидит.

— «Как вы с матушкой познакомились?» — читает отец Андрей с очередного листочка и не может скрыть улыбки. — О, это было давно. Ещё на первом курсе. Я был совсем не церковный, а матушка наоборот. И я таких людей не встречал, как она, во многих смыслах. Она мне сказала: «Хочешь жениться — поговори с моим духовником». Ну а я что, я тогда был другим человеком, подумал: «Не проблема, съезжу, уломаю». И вот так пять лет я к нему ездил, разговаривали, я ему вопросы задавал. А на пятый год мы с матушкой обвенчались, а меня рукоположили, — он засмеялся, — это если коротко.

«Говорят, Бог есть любовь. Почему тогда в браках любовь так быстро заканчивается и начинается сплошная боль?»

— Браки заканчиваются любовью, — говорит он, — вот в чём их смысл. Помните евангельское чтение о браке в Кане Галилейской? Вино закончилось, да, так бывает, но Господь сотворил чудо, и из воды, из чего-то обычного, привычного появилось вино. Так и в жизни. Когда учишься прощать, терпеть, видя человека уже не таким, как в начале, уже немного отрезвевшим от того первого опьянения им. Тогда и Бог приходит, как тогда на брак в Кане Галилейской. И помните: новое вино было даже гораздо лучше, чем в начале пира.

Отец Андрей берёт новую записку со стола, потрёпанную и исчёрканную.

— «Что делать, — читает он, — если встретился человек, с которым хочется провести всю жизнь, и он тоже хочет быть рядом. Но самое ужасное — понимаешь, что у тебя нет сил любить, что не способен к глубокому чувству…» Дальше неразборчиво.

— Можно ли что-то изменить? — договариваю я.

Все оборачиваются на меня. Отец Андрей начинает отвечать, глядя как бы сразу на всех, в том числе и на меня.

— Знаете… Искренняя, взаимная любовь — это дар от Бога, хранить его надо бережно. Если относиться к ней легкомысленно, то она обесценится, сердце огрубеет. И потом бывает очень горько вспоминать, что некогда сильное яркое чувство променяли на череду удовольствий. Поэтому — берегите любовь! А если уже произошла такая ситуация, которая нам кажется необратимой… для Господа ничего необратимого нет. Если человек решил исправиться и это искреннее желание, то Господь ему поможет.

— Где тут руки помыть? — спрашиваю я Полину.

Она показала рукой — от храма до помещения с краном несколько шагов. Баня, подумала я, а через дорогу раздевалка.

Тут, в этой каморке, под тусклой лампочкой у зеркала, я и разревелась. Сама не знаю: режет в глазах, как будто смотришь на яркий свет. Но света в этом месте нет никакого. Тусклая лампочка под потолком. Из одного глаза покатилась слеза. Из другого. Реветь мне пришлось недолго, секунд тридцать, времени больше не было.

Выхожу — толстый косолапый рыжий пёс шагает быстро, трётся о мои колени и убегает. За ним еле поспевает охранник. Он останавливается рядом со мной, чтобы отдышаться, и философски смотрит вдаль. Пару минут мы стоим молча.

— А главное, всех любит, — прервал молчание охранник. — Ты можешь быть последним негодяем, а он всё равно тебя любит.

— Вы про Бога?

— Про Пирожка нашего.

Я тоже посмотрела вдаль. Вдали пёс залезал на клумбу.

— Пирожок, туда нельзя, иди ко мне. Молодец.

Я прошлась вокруг храма. Постояла у доски с объявлениями. Вернулась обратно — обсуждают вечную жизнь.

Чаепитие подходит к концу, все читают молитву (из которой я поняла только, что поесть — это дело достойное), а потом вместе убирают со стола.

Мы выходим из храма во двор, и молодёжь ещё какое-то время общается. Во дворе тепло, солнечно, играют дети. Полина поворачивается и говорит мне:

— Светленькие — это отца Андрея.

Я насчитала семь.

— Да, — говорит, — шесть девочек и один мальчик, самый маленький.

Малыши бегают вокруг. Останавливаются, прячутся, смеются и дальше носятся по двору. Я издалека смотрю на отца Андрея и его супругу, она держит ребёнка на руках.

— Они как будто из параллельной реальности, — говорю я Полине.

Реальность, где не работают шутки из фильма «О чём говорят мужчины» — про вечные измены и наслаждение ссорами.