Лицей 2021. Пятый выпуск

– Ну, чего вы расстроились? – Светлана Гарьевна протянула ей кружку чая. – Идите домой, всё образуется. Вот увидите, они ещё в очереди к вам стоять будут. А сначала всегда так. Всё новое в штыки.

Ну что ж, остаётся надеяться. Лена спустилась по лестнице ДК и погрузилась в пряную темноту октября. Кричали чайки. В воздухе были намешаны запахи моря, пыли и уже прелой травы. На улице не было ни души. Вдруг она услышала за спиной шорох гравия. Лена свернула на соседнюю улицу. Ошибки быть не могло – вслед за ней медленно ехала машина. По спине пробежал холодок. Что же делать – бежать, кричать или остановиться?

Машина затормозила, и из неё, судя по всему, вышли двое. Лена ускорила шаг, перешла на бег. Сзади тоже побежали. Ей хотелось обернуться, но это слишком большая роскошь. Кто-то с силой дёрнул её за запястье:

– Стой!

Лена начала извиваться и выкручивать руку. Из темноты буркнули:

– Мы просто поговорить хотим.

Свет фонаря выхватил длинного жилистого парня, у которого на шее блеснула жирная змейка цепи. Он отпустил её руку, и боль волной докатилась до кончиков пальцев. Она нащупала в кармане ключи.

– Побежишь – будет хуже.

Сзади медленно двигалась полная фигура, как будто перекатывалась по ночной дороге:

– Ну, что ты бегаешь здесь? Хотели бы что с тобой сделать, у подъезда бы встретили, и всё. А так на центральной улице, в безопасном месте. Пойдём в машину поговорим, – колобок оказался мужчиной с гладким широким лицом и редкими еле заметными бровями.

– В машину не пойду, – Лена проверяла пальцами в кармане, какой ключ из связки острее.

– Ладно-ладно. Пару слов тебе скажу. А то ты тут шныряешь, что-то крутишься. И папикам своим передай, – колобок перевёл дыхание, – вы возить на свой завод кого угодно можете, хоть пингвинов с Антарктиды. Но мужиков местных не трогайте, ясно? Это мои мужики, они на меня работают. И перебежчикам я житья не дам.

Лена поняла, что перед ней стоит сам дядя Паша, директор рыбзавода.

– Крепостное право отменили уже. Где хотят, там и будут работать, – всё это вырвалось у неё случайно, против собственной воли.

– А ты, как я посмотрю, грамотная, историю любишь? А я вот литературу люблю. Знаешь, как у Гоголя в “Мёртвых душах”? Всё, что ни видишь, – всё это моё. И даже весь этот лес, и всё, что за лесом, – всё моё, – он подошёл вплотную и флегматично произнес: – И ты сейчас, шмакодявка, тоже моя. Захочу и задушу тебя своими руками.

В ушах зашумело. Стало страшно даже сделать вдох, не то что ответить.

– Ладно, расслабь булки. Шучу. Мы же культурные люди. Разговоры высокие ведём. Я думаю, ты поняла меня. Хозяевам своим передашь, – он кивнул дылде с озлобленным лицом, – пойдём, Саня.

Они развернулись и зашуршали к машине. Потом объехали Лену и мигнули аварийкой – вежливо прощались.

Номинация Поэзия. Первое место Иван Купреянов Сборник стихотворений

* * *

Не страшно, скорее – противно
смотреть на пустеющий мир.
Налей, Антонина Крапивна,
в стаканчик, замытый до дыр.
Мы виделись мельком и прежде —
четыре ли раза ли, пять…
Я вырос до той безнадежды,
когда это можно считать.
Но, впрочем, не надо о тщетном,
давай о посёлке одном,
где пах оглушительным летом
огромный жасмин за окном.
Як-40, як пёсик, задирист,
утробен Ил-76.
Когда самолёты садились,
стекло начинало свистеть.
В каком восхитительном соре
я жил до прошествия лет!
И можно сидеть на заборе,
и это почти интернет…
Налей, Антонина Крапивна,
начисли, плесни, нацеди.
Таинственно, конспиративно
налей. А потом уходи.
Руками своими не трогай,
красивую пыль не стирай.
Я жил под небесной дорогой,
я знаю, как выглядит рай.

* * *