Лицензия на грабеж

С самого начала допроса, находясь в довольно неудобной позе, поскольку Бочкина отказала мне в просьбе писать за столом, я фиксировал все происходящее на бумаге. Видя хамское поведение капитана милиции, я поначалу хотел включить на запись свой диктофон, но передумал. Это могло еще больше осложнить отношения между сторонами обвинения и защиты. Впрочем, Гакаева, спокойно сидящего на диване, и думающего о чем-то своем, я к стороне защиты уже не причислял. Я твердо решил просить Валеру расторгнуть с Гакаевым соглашение, потому что толку от того не было никакого, а вреда он мог причинить много. Если Рамазан и вправду «засланный казачок», то о каждом нашем с Валерием шаге он будет докладывать противнику, что, разумеется, никак не могло устраивать ни Ставинского, ни меня.

– Когда к нам в офис пришел Мервозединов и показал мне уведомление, я, прочитав его, ничего не понял. Там было очень много ссылок на различные статьи Гражданского, Административного и Уголовного кодексов, но все – ни о чем. Я не понял даже сути этого документа, не понял, чего от меня хотят. Мервозединов сказал, что ничего не знает, и попросил расписаться в уведомлении, а со всеми вопросами обращаться к Карине Блинцовой, представителю корпораций. Я написал на уведомлении, что мне нужно больше времени, нежели трое суток и расписался. Потом позвонил Блинцовой в Европейское юридическое бюро, где она работала, но мне сказали, что она болеет. Номер ее мобильного телефона дать отказались. – Он задумался.

– Дальше, – потребовала Бочкина.

В это время дверь в кабинет открылась, и внутрь вошел невысокий худощавый мужчина лет сорока, с узким, вытянутым книзу, неприятным лицом. Одет он был в голубую рубашку с длинным рукавом и синие джинсы. По поведению Бочкиной я понял, что это был ее начальник. В руках он держал зажигалку и, не спеша, разминал сигарету.

Он подошел к столу, неприязненно посмотрел на меня, и мотнув головой в мою сторону, спросил у подчиненной:

– Это новый адвокат?

– Так точно, Федор Степанович, – подобострастно глянула на него та.

– Ну и как у нас дела? Вину свою признает? – Незнакомец фамильярно положил руку на плечо Ставинского, и вдруг осатанело на него вызверился:

– Вину свою, спрашиваю, признаешь?

Валерий от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте и снова побледнел:

– Нет, – через силу выдавил он, немного подавшись вперед, и наклонив голову, словно в ожидании подзатыльника.

– Ничего, у нас признаешь, – снова сменив голос на обычный, с угрозой процедил незнакомец. – Готовь на него в суд ходатайство о заключении под стражу, – обратился он к Бочкиной.

– Есть! – радостно воскликнула та, переведя торжествующий взгляд на меня.

– Давай, заканчивай, и ко мне, – сказал ей напоследок начальник и, продолжая разминать сигарету, вышел.

– Продолжайте, – сварливо, но уже без угрозы в голосе потребовала Бочкина от Ставинского.

– После звонка в Европейское юридическое бюро я позвонил Егорову, директору фирмы «Все работает», и сообщил о визите оперативника. Тот сказал, чтобы я ни о чем не волновался. Егоров приехал к нам и заверил меня, что все утрясет. Он попросил у меня на решение вопроса с Мервозединовым сто тысяч рублей.

– И вы их ему передали, – напряглась капитан милиции.

«Что он делает? Хочет, чтобы его еще обвинили в даче взятки через посредника?» Я незаметно толкнул Ставинского в бок, и округлил глаза, давая понять, что продолжать в том же духе не следует.

– Н-нет, – замялся в растерянности Валерий.

– И не хотели? – ехидно осведомилась Бочкина.

– И не думал, – наконец пришел в себя тот. – Я отказал Егорову и сразу уехал в командировку в Брянск, там у нас производство. Я должен был возвращаться девятого или десятого числа и по приезду решил все проверить, но попросту не успел. Десятого в офис уже нагрянули оперативники и изъяли серверы.

Допрос обвиняемого продолжался еще полчаса, после чего Бочкина, как ни в чем не бывало, избрала ему в качестве меры пресечения подписку о невыезде. Ни о каком заключении под стражу речи больше не шло, из чего я сделал вывод, что Валерия просто пытаются запугать, чтобы добиться признания вины. Тактика, в общем, традиционная. Вот только напрягала непонятная агрессия со стороны следователя и ее начальника, явно несоизмеримая предъявленному Ставинскому обвинению. Ведь не в убийстве же он обвинялся, да и открытые нападки на адвоката были мне совсем непонятны. Если есть доказательства вины человека, то следователю, в общем-то, должно быть наплевать на то признает тот свою вину или нет. В последнем случае самому же преступнику будет хуже. Что-то за всем этим крылось, были задеты чьи-то интересы, у дела имелась какая-то неведомая мне пока подоплека. И в этом обязательно нужно было разобраться.

Глава пятая

25 января 2010 года, понедельник.