Лицензия на убийство. Том 1

Когда Лёха пришёл в себя, он первым делом почувствовал, как «горит» его спина, и лишь затем ощутил, что её кто-то чем-то натирает. Комедиант негромко застонал и услышал тихий женский голос:

— Спокойно! Не шевелись! Скоро боль пройдёт.

— Ты кто, вообще? — спросил Ковалёв, пытаясь при этом всё-таки вывернуть голову и посмотреть на того, кто возится с его спиной.

— Я Айрис, — ответил голос. — Помогаю доктору Жисселу.

— Айрис, ты это… осторожнее там. С меня, похоже, шкуру живьём сняли.

— Надо совсем немного потерпеть, — ответила Айрис. — Это очень хорошая мазь. Скоро боль почти полностью пройдёт. И кожу она заставляет регенерироваться с утроенной силой.

Действительно, боль отступала прямо на глазах. Лёха повернул голову в сторону и увидел лежащего на кушетке Жаба, над которым «колдовал» невысокий старикашка. Видимо, это и был тот самый доктор Жиссел. Ещё Ковалёв увидел, что шею друга «украшал» тонкий пластиковый ошейник с небольшим утолщением посередине. Интуитивно комедиант протянул руку к своей шее и обнаружил на ней такой же аксессуар.

— Айрис, а ты не знаешь, что за фигня такая на меня надета?

— Это шейный браслет, по-простому — ошейник, — ответила Лёхе девушка, не переставая натирать его спину целебной мазью. — Чтобы вы с другом не убежали.

— Там, типа, датчик нашего передвижения?

— Нет, там трекер и небольшой заряд. Для окружающих он не опасен, но вам головы оторвёт, если выйдете из зоны приёма сигнала передатчика.

— О-хре-неть! — проговорил по слогам от переизбытка эмоций Ковалёв и положил голову на стол. — С каждой минутой всё веселее и веселее.

Айрис и доктор Жиссел очень скоро закончили процедуры и покинули раненых, оставив их в небольшом бараке без окон, закрывающемся снаружи. Весь остаток дня комедианты пролежали на своих кушетках, не проронив ни слова. Вечером им принесли еду, но новые рабы господина Чэроо на неё даже не посмотрели. Лишь один раз Лёха молча вставал, чтобы попить. Жаб так и вовсе до самого утра не покидал свою кушетку.

Айрис приходила делать перевязки два раза в день. Чудодейственная мазь доктора Жиссела творила чудеса — раны заживали невероятно быстро. На третий день Лёха даже смог накинуть на спину лёгкую рубашку, а Жаб вообще отказался от перевязки. Его кожа была намного толще и крепче человеческой, поэтому амфибос пострадал меньше товарища.

Как выяснилось, до выздоровления комедиантов поселили в санитарном блоке виллы кальмара. Оказалось, что был и такой. Так как господин Чэшээ Чэроо не отличался ни душевной теплотой, ни милосердием, а рабов у него было достаточно, у доктора Жиссела и его помощницы постоянно была работа.

Когда утром четвёртого дня девушка наложила на Лёхину спину свежую повязку и хотела уйти, комедиант остановил её неожиданным вопросом:

— Айрис! Ты тоже рабыня?

Помощница доктора Жиссела рассмеялась. Первый раз за всё время, что Ковалёв её видел, с лица девушки исчезло серьёзное выражение. Лёха тут же признал: улыбка у Айрис была просто обворожительной — едва ли не лучшей из всех, что он видел за последние несколько лет. Она была из категории тех, что заставляют улыбнуться в ответ даже самого безнадёжного брюзгу и мизантропа.

На вид девушке было лет двадцать, хотя это ничего не значило. При существующих технологиях молекулярной косметологии ей по факту могло быть и все шестьдесят. Невысокая, светлокожая, с тёмными волосами и карими глазами, она была очень симпатичной, даже красивой, и Лёхе было просто не по себе от мысли, что такая милашка может быть собственностью мерзкого и злобного сухопутного кальмара.

— Нет, я волонтёр, — ответила Айрис.

У Ковалёва отлегло от сердца.

— Я учусь в медицинском университете, — уточнила девушка. — А сейчас у меня каникулы, и я здесь одновременно и волонтёр, и как бы на практике.

— Да ты ушлая девчонка, оказывается, — Лёха улыбнулся.

— Доктор Жиссел тоже так говорит. Но это же здорово, что я могу совмещать.

Айрис наклонилась над раненым комедиантом и осторожно, оглядываясь по сторонам, тихо произнесла:

— Я ненавижу рабство.

— Я тоже, — заговорщически прошептал Ковалёв и рассмеялся. — А скажи мне, волонтёр, часто здесь народ гостит, в больничке этой?

— Частенько, — вздохнула девушка. — По кхэлийским законам, хозяин имеет право сам принимать решения о наказании для рабов и волен сам решать, каким оно должно быть в каждой конкретной ситуации. А владелец этой виллы чересчур увлекается наказаниями.

— И что, с этим вообще нельзя ничего сделать?

— Теоретически можно, — начала рассуждать Айрис. — Но на деле — нет. Существует специальная комиссия, раз в год её проходят все рабы. Такой медосмотр, на котором смотрят, нет ли у кого увечий. Если есть, и их много, то хозяина могут оштрафовать. Но рабам от этого не легче. Ну и, разумеется, все рабовладельцы стараются, чтобы при любых наказаниях их рабы остались живы и не покалечились. Ведь если раб становится инвалидом по вине хозяина, ему могут даже дать вольную. Многие специально пытаются себя травмировать на работе ради этого.